Пьер Прудон - Литературные майораты

Я, думаю, достаточно объяснилъ (по крайней мѣрѣ для каждаго человѣка, мысль котораго не заключена въ тѣсномъ кругу матеріальныхъ интересовъ), какимъ образомъ созданіе художественной и литературной собственности есть ни что иное какъ отрицаніе отъ высокихъ идей, которыя составляютъ достоинство человѣка, освобождая его отъ рабства предъ потребностями тѣла и требованіями домашняго хозяйства. Я хочу теперь показать какимъ образомъ эта же самая собственность ведетъ къ усиленію пауперизма.

Въ былое время, которое я еще хорошо помню, прежде чѣмъ торгашество, съ своими ростовщическими пріемами, вторглось во всевозможныя отношенія между различными классами общества, отношенія эти имѣли совершенно другой характеръ. Товары продавались и отпускались, договоры заключались не такъ какъ теперь, во всемъ было больше мягкости. Каждый мѣрилъ щедрой рукой, и купецъ, и ремесленникъ, и поденщикъ, и слуга, никто не щадилъ своего труда. Вѣсы всегда склонялись въ пользу покупателя; никто не торговался изъ-за пяти минутъ или изъ-за центиметра; всякій честно, съ избыткомъ заработывалъ свое жалованіе или свою поденную плату. Патроны, антрепренеры, хозяева, съ своей, стороны держались тѣхъ же правилъ въ отношеніи своихъ рабочихъ, прикащиковъ и слугъ, сверхъ условленной платы давались еще особыя прибавки на водку, на булавки. Этотъ обычай сохранился и до сихъ поръ, но подобныя надбавки въ настоящее время сдѣлались обязательными и считаются составною частью самой платы. Оптовой торговецъ въ былое время также отмѣривалъ товаръ щедрою рукою, прибавляя всегда извѣстный привѣсокъ къ дюжинѣ, къ сотнѣ, къ тысячѣ. Послѣдствіемъ такихъ обычаевъ было положительное увеличеніе народнаго богатства, такъ какъ каждый производитель, начиная отъ слуги и рабочаго и кончая самымъ богатымъ фабрикантомъ, какъ будто бы подарилъ обществу ½%, 1 % или даже 2 % со своего ежедневнаго заработка, или удѣлилъ обществу соотвѣтствующую часть своего ежедневнаго дохода. И замѣтьте притомъ, что подобная щедрость существовала рядомъ съ духомъ бережливости, такъ какъ роскоши въ это время вовсе не было, всякій скупился на расходы на самого себя для того, чтобы быть въ состояніи что либо удѣлить другимъ. Въ такихъ принципахъ крылась причина дешевизны продуктовъ, общественнаго благосостоянія и высокаго уровня нравственности. Въ то время больше трудились и сберегали, меньше расходовали и меньше грабили, а вслѣдствіе того всякій сознавалъ, что онъ честный и хорошій человѣкъ и былъ счастливъ. При отсутствіи скупости, не существовало ни нахальства, ни низости; мелкіе люди не воровали, большіе не грабили; предположенія антрепренера, отца семейства, всегда оправдывались. Щедрость въ отношеніи къ другимъ относилась въ бюджетъ каждаго гражданина. Никто не ошибался въ своихъ разсчотахъ потому, что условившись въ цѣнѣ и количествѣ товара всякій зналъ, что неуловимая убыль, которая неизбѣжно сопряжена со всякимъ производствомъ, пріобрѣтеніемъ, перенесеніемъ, потребленіемъ и которая въ случаѣ частаго повторенія можетъ сдѣлаться обременительною, покрывается тою незначительною сбавкою цѣны, которая дѣлалась безъ всякаго разговора.

Все это, какъ легко видѣть, измѣнилось ко вреду всей страны и каждаго изъ насъ въ отдѣльности. Новое направленіе въ торговлѣ, по которому все высчитывается не только на франки и сантимы, но даже и на дроби сантимовъ, въ которомъ принято за основное правило, что время тѣ же деньги и слѣдовательно, всякая минута имѣетъ свою цѣну; новый духъ мелкаго торгашества, ловкаго барышничества измѣнилъ условія общественнаго благосостоянія и нравственности. Отъ скупости мало-по-малу перешли къ мошенничеству. Каждому свое , говоримъ мы, и осуществляемъ эту вѣчную аксіому тѣмъ, что отмѣриваемъ все съ безнадежною точностію. По честности своей мы ничего не убавимъ, но и не дадимъ ничего, кромѣ условленнаго, цифрами опредѣленнаго количества. Само собою, что эта идеальная точность, не осуществимая на дѣлѣ всегда обращается во вредъ покупателя. Слуга всегда находитъ, что работаетъ слишкомъ много, по тому жалованію, которое получаетъ; онъ ложится спать и встаетъ когда ему вздумается, выговариваетъ себѣ право отлучаться изъ дому два раза въ мѣсяцъ, требуетъ подарковъ къ праздникамъ, пріобрѣтаетъ въ свою собственность все то, въ чомъ господину его миновалась надобность, беретъ въ свою пользу тѣ сбавки, которыя дѣлаютъ поставщики, словомъ обогащается на счотъ своихъ господъ. Работникъ и прикащикъ, высчитываютъ каждую минуту; они ни зачто не войдутъ въ мастерскую до звонка, ни минуты не останутся въ ней долѣе положеннаго срока; хозяинъ вычитаетъ изъ заработной платы за всякій часъ, пропущенный рабочимъ, за то и рабочій, съ своей стороны, не подаритъ хозяину ни минуты; отъ такой мелочности конечно страдаетъ дѣло потому, что работа ведется нехотя и кое-какъ. Отъ надувательства въ качествѣ товара мало-по-малу переходятъ къ надувательству и въ количествѣ; всякій старается отнести на счотъ другаго неизбѣжную убыль и дефектные экземпляры; дорожа своими трудами всякій старается обмѣрить, обвѣсить, надуть другаго. Получивши нечаянно фальшивую монету, никто ее не уничтожитъ, а всякій старается сбыть другому. Человѣкъ, котораго нанимаютъ поденно или понедѣльно, надѣясь на его добросовѣстность, попусту тянетъ время. Работникъ, получающій задѣльную плату, заботится только о количествѣ, но не о качествѣ продуктовъ и для того, чтобы сдѣлать болѣе, работаетъ на скоро и плохо.