Герман Устинов - Смена эпох

— Я не хочу для себя иной жизни…

— Я как солдат, у меня нет ни дома, ни имущества…

— И у меня только одно платье…

— Меня могут в любой день послать на передовую. Да я и сейчас по целым неделям провожу в боевых операциях.

— Ты слышала, что стало с моей первой женой?

Вот и вся быль о Матине и Хатре. Уходя от них, я еще раз окинул взором временное жилище влюбленных. Два стула и столик. Маленький самовар и пара стаканов на подоконнике. Циновка на полу, два тюфячка в углу комнаты, закинутые домотканым покрывалом. Книжный шкаф, забитый книгами и тетрадями. На шкафу — небольшая фотография молодой женщины в скромной стальной рамке. Парвин…

С той моей командировки в Герат прошел уже почти год. Как-то вы прожили его, Матин и Хатра?

Трудный первый день на новом месте остался позади. Мухаммад расправил затекшие плечи, медленно встал из-за стола и вышел из дома. Единственная в кишлаке кривая, узкая улочка больше походила на тропинку. Он прошелся вдоль заброшенных мазанок к реке. Долго всматривался в серебристую лунную дорожку, пересекавшую холодные волны, полной грудью вдыхая свежий воздух. Кругом царила непривычная после города тишина. Неожиданно и резко ее взорвали чьи-то пронзительные вскрики и жутковатый хохот. Это за ближними песчаными сопками вышли на ночную охоту шакалы.

«Вот пока и все мое население», — грустно улыбнулся Мухаммад.

Еще несколько дней назад он даже не подозревал, что в его судьбе произойдут такие перемены. Спокойно жил себе в маленьком городке Зарандже, центре юго-западной афганской провинции Нимруз. Работал в провинциальном комитете партии. Должность у него была скромная: технический секретарь парткома. Бумаги да пишущая мащинка. Но Мухаммад очень гордился своим делом. Родом из бедной дехканской семьи, он только после революции научился читать и писать. И хотя за его плечами были всего лишь курсы ликбеза да две зимы в вечерней школе, товарищи по работе хвалили его за усердие и грамотность, а год назад приняли в партию.

На последнем заседании провинциального комитета НДПА Мухаммад сидел, как обычно, за своим столиком у окна и записывал выступления. Вопрос обсуждался важный. Набеги и зверства душманов разогнали в минувшие годы значительную часть населения провинции. Пять лет назад здесь жили 110 тысяч человек, а сейчас едва ли 25 тысяч. Кишлаки обезлюдели, земля осталась беспризорной, арыки и каналы занесло песком. Но теперь, когда контрреволюционеры выбиты из Нимруза и народная власть прочно контролирует тут положение, люди стали возвращаться. Сегодня первейший долг — помочь им наладить жизнь. Правительство готово дать дехканским семьям семена, технику, одежду. Однако в уездах и кишлаках пока не хватает вожаков, организаторов, хорошо знающих, чего хочет республика, за что она сражается. Нужны добровольцы из партийного ядра провинции, готовые поехать в глубинку. «Может быть, они есть среди нас?» — взволнованно обратился к участникам совещания первый секретарь парткома.

В числе тех, кто назвал свое имя, был технический секретарь провинциального парткома Мухаммад Расул. Его направили в далекий кишлак Малики. Когда-то здесь насчитывалось пятьдесят дехканских дворов. Вот уже три года селение пустовало. Но только что у губернатора провинции побывало несколько его бывших обитателей, сообщивших, что большая часть семей хотела бы вернуться в родные места. Губернатор заверил их, что они без помех получат назад свои дома и земельные наделы, а также посевной материал и удобрения для первого сева. «Начать жизнь заново вам поможет наш представитель Мухаммад Расул. Опытный, грамотный человек. Можете ему полностью доверять».

Целую неделю Мухаммад жил в Маликах в полном одиночестве. Время это не пропало зря. С крестьянской основательностью он обследовал здешние поля, пастбища, сады, дехканские усадьбы. Несколько раз спускался в кяриз — галерею подземных колодцев, откуда кишлак получал воду для домашних нужд и орошения. Постепенно вырисовывалась хоть и неутешительная, но ясная картина: что надо сделать в первую очередь, что может подождать, что следует попросить в провинциальном центре…

А потом началось. Четыре семьи, почти тридцать человек, пришли из соседней провинции Гильменд. Вслед за ними приехал младший брат Мухаммада — Гафур, знающий механик и шофер. В кузове подаренного провинциальными органами грузовика он привез не только свою и братнину семьи, но также новенький водяной насос и небольшую библиотеку. Еще через день шесть семейств вернулись из Ирана. Новости на востоке разносятся быстро. К концу первого месяца в кишлаке жило уже свыше двухсот человек, среди них, к радости Мухаммада, один старичок учитель.