Дарья Златопольская - Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде [litres]

Но для меня один из самых важных художников моей жизни, образец, – я уж не говорю о том, что я обожаю его работы, – это Пабло Пикассо. Потому что это был человек, который научил меня быть художником, свободным от галерейщика.

Галерейщики – очень опасный для художника народ. Та свобода, которой Пабло обладал, конечно, доводила галерейщиков до белого каления. Но вы помните, что такое творчество Пикассо, конечно.

Конечно. Эти его периоды…

«Голубой период», «розовый период», кубизм, абстракционизм, неоклассицизм – и всегда Пикассо. Всегда его можно узнать. Вот это образец художника для меня. Я тоже всегда изводил своих галерейщиков. Почему фон такой, почему не такой? И прочее, и прочее. Я всегда делал то, что хотел. В результате мне пришлось уйти из галерейного мира. Потому что есть художники, которых мой друг Леонард Баскин [46] Леонард Баскин (1922–2000) – американский скульптор, иллюстратор, художник и преподаватель. называл «самоедами», – это когда художник начинает эксплуатировать что-то, однажды найденное.

Кто самый свободный из группы Кастелли? [47] Лео Кастелли (1907–1999) – американский арт-дилер, работавший с такими художниками, как Джаспер Джонс, Рой Лихтенштейн, Клас Ольденбург, Роберт Раушенберг, Ричард Серра и Фрэнк Стелла. Джаспер Джонс [48] Джаспер Джонс (род. в 1930) – американский художник, один из ключевых представителей художественного направления поп-арт. Джонс прославился серией работ «Флаги», посвященных флагу США. . Он делал то, что хотел. Он ни на кого не похож. Вот это образцы для меня. Моя внутренняя свобода важнее всего. И это, конечно, относится и к моей жизни.

Д. З. Вы сказали, что постмодернизм – отрицание того, что было раньше. Но само это направление длится уже очень долго, более ста лет. Если уж продолжать отрицать, то, может быть, пора отрицать постмодернизм?

А. Б.Глобально говоря, да. XXI век ставит перед художником новые задачи. Почему появился тот же перформанс? Пластический язык живописи, скульптуры, фотографии оказался в тупике, и художникам нужно было выходить на новые горизонты, искать новые решения. Для меня как человека науки современное искусство – это такой научно-исследовательский институт, где люди пытаются открыть что-то новое. Исследования могут завести в тупик, но поиск продолжается.

Получается, это постоянный поиск?

Конечно. Всегда. А без зрителя искусство как таковое не существует, всегда идет пересечение с публикой. И получается, что мы с вами видим то, что еще не вошло ни в историю, ни в учебники. Может быть, войдет лет через 20–30, но мы с вами видим сейчас, и понятно, что нам это кажется чем-то странным.

А перформансы Марины Абрамович [49] Марина Абрамович – сербская художница, а также мастер «искусства выносливости», т. е. перформанса, требующего от исполнителя преодоления боли, одиночества, усталости. Главные темы Марины Абрамович: отношения между художником и публикой, пределы тела и возможности разума. – уже история?

Да, они уже в учебниках. На них выросло целое поколение художников.

Можно ли сказать, что, условно говоря, отрезание уха которое происходит сейчас [50] Речь о перформансе российского художника-акциониста Петра Павленского. 19 октября 2014 года Павленский, сидя на крыше Института психиатрии имени Сербского, отрезал себе ножом мочку уха. Художник назвал акцию «Отделение». , является чем-то новым, по отношению к экспериментам Марины Абрамович, когда она подвергала свое тело испытаниям и вводила зрителя в шоковое состояние?

Все зависит от того, какие темы затрагиваются. Для современного искусства очень важен контекст. Почему нам нравится авангард? Давайте признаемся честно: авангард – это мощный взлет русского искусства. Вообще, все, что сделал Советский Союз, вернее, Россия в XX веке в современном искусстве, достойно самого высокого признания. И это надо застолбить во всем мире.

Сейчас в лондонском Музее Виктории и Альберта проходит выставка русского театрального авангарда. Прекрасная! В галерее «Тейт Модерн» – крупнейшая выставка Казимира Малевича. Россия сделала самые значительные в XX веке вливания в общемировую культуру, смогла изменить мировое искусство – и это авангард. Вот почему нам это близко, мы гордимся этим, мы готовы признать это в себе. Нас даже не смущают некоторые аспекты, которые не очень лицеприятны.