Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Трехкомнатную квартиру в Шурабе можно купить за несколько сот долларов. Но даже за такие деньги их тут не покупают. Дома попросту ломают, а добытый строительный материал вывозят жители соседних кишлаков. Бывший городской парк, которым когда-то так гордились шурабцы, сегодня превращен в пастбище для скота. А стадион, где когда-то любила тренироваться уроженка города пятикратная чемпионка мира по гимнастике Нелли Ким, сегодня распахан под огороды.

Пожалуй, в наиболее плачевном положении оказались здесь местные русские — их в городе осталось около 800 человек, и почти все они пенсионеры. В отличие от таджиков, у них нет родственников, которые могут помочь им. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, местные славяне ходят пешком в находящийся в 12 километрах районный центр Исфара и продают на базаре личные вещи.

Другим таким русским анклавом был город Чкаловск на севере Таджикистана. Это был первенец атомной промышленности СССР: из урана, добытого и обогащенного здесь, был запущен первый атомный реактор и сделана первая советская атомная бомба. После распада СССР город покинуло около 80 процентов населения. В опустевшие квартиры заселились жители окрестных деревень. И сегодня этот бывший первенец советской энергетики практически не отличается от обычного таджикского кишлака.

Похожая судьба постигла почти все такие городки. Однако есть, по крайней мере, одно исключение. Шахтерский городок Янгиабад (раньше здесь добывали уран) выручила относительная близость к Ташкенту. Ташкентцы стали скупать квартиры в Янгиабаде (стоимостью меньше 1000 долларов), как дачи.

Конечно же, запущенность сохраняется сегодня и в Янгиабаде. Так, например, памятник Петру Чайковскому из-за обветшалости приобрел неожиданные черты: у композитора появилась «маска» — и он стал похож на Фантомаса. Однако для этого неожиданного курорта подобное оказалось даже плюсом: ташкентцы любят фотографироваться у этой новой «достопримечательности».

Сегодня в Янгиабаде трудно увидеть шахтеров, однако и зимой и летом полно ташкентцев. Летом здесь можно спасаться от ташкентской жары и бродить по горам, а зимой кататься на горных лыжах. Так, один предприимчивый местный житель построил здесь небольшую канатную дорогу и оборудовал трассу. И, по горькой иронии судьбы, грандиозные планы Москвы по покорению труднодоступных горных районов Центральной Азии закончились появлением небольшого курортного городка в 100 километрах от Ташкента.

Республики Центральной Азии все более напоминают типичные страны третьего мира, а пришедшие в упадок бывшие «стройки века» служат лишь напоминанием, что не так давно в этом регионе была совсем другая жизнь.

Каракалпакия (автономная республика на севере Узбекистана) — без преувеличения самый неблагополучный и захолустный регион даже в нищей Средней Азии.

Практически всю ее территорию занимает пустыня Кызылкум. Жизнь в этих суровых и скудных на растительность краях издавна была нелегкой и требовала изрядной выносливости, но после экологической катастрофы Аральского моря положение здесь стало просто угрожающим. Бывшие портовые города превратились в поселения-призраки: пустынные улицы, закрытые полуразрушенные магазины, кинотеатры, дома культуры. Посреди песков стоят проржавевшие судна, среди которых бродят стада коз.

На дне высохшего моря (Аралкум, как окрестили его местные жители) накоплены миллионы тонн ядовитых солей, попавших сюда за десятилетия вместе со стоками с полей. Ветры разносят их на сотни километров. Пустыня наступает на поселения Каракалпакии, и иногда возникает почти физическое ощущение, что скоро они будут поглощены ею.

Однако и в таком гиблом месте есть свое чудо. В столице Каракалпакии — городе Нукусе расположен музей, прозванный в западной прессе «Лувром в пустыне Кызылкум». Здесь хранится вторая по значимости коллекция русского авангарда.

«Более богатое собрание есть только в Санкт-Петербурге, в Русском музее, — уверяла меня директор Нукусского музея Мариника Бабаназарова. — Помимо полотен таких классиков авангардизма, как Любовь Попова, Роберт Фальк, Давид Штеренберг, Александр Куприн, у нас хранится много работ художников, которым в условиях «железного занавеса» не удалось добиться широкой известности. Искусствоведы со всего мира специально приезжают к нам, чтобы открыть пока неизвестных, но поистине великих художников».