Джаред Тейлор - Лицом к лицу с расой

Их можно, однако, заставить сделать что-то срочное. Но, иногда они могут решительно отказаться от выполнения просьбы, даже той, которая является частью их работы. «Йоу, мэн, посмотри на то», — сказал Зевс, указывая на стопки папок на своём столе, когда я обратился к нему с какой-то просьбой. «Теперь, что ты хочешь от меня, мэн?». В его кабинете висело единственное украшение: — скрюченный истощённый негритянский ребёнок, а рядом с ним стервятник. Заголовок гласил: «Я — человек». Я думаю, что я понимаю выбор Зевса. Его большая голова на щуплом теле чем-то смахивала на ребёнка на картине.

Негритянки норовят отфутболить тебя даже раньше, чем ты успеешь открыть рот. Я подходил к их столам и учтиво ждал пока они закончат болтать по телефону: «Да ты что! Да что ты, подруга!». Заметив меня, тщетно пытающегося привлечь их внимание, они тотчас мрачнели и окатывали меня негодованием: «Чего хотел?» или «У тебя проблемы?»

Эти люди знают, что у них нет причин волноваться по поводу любой жалобы, которую я мог бы направить вышестоящему начальству. Они знают, что их места им гарантированы. Кроме того, мне кажется, что у них поднимается настроение, когда белый человек расстраивается и злится. Ты на их территории, и они это знают. Любая возлагаемая на них работа выполняется ими крайне редко. Работа их никогда не интересует, и гордости за выполняемую работу они не испытывают. Дух захватывает от того, как мало их интересует то, что происходит в «белом» мире. Они не делают более того, чтобы отвязаться от проблемы. Просящий о чём-то белый — не более, чем назойливая муха, от которой надо отмахнуться.

Телефонные разговоры с чёрными и латиноамериканцами могут доходить до фантасмагорий. Как-то я позвонил в отделение агентства в одной из школ. Казалось бы, от школьного учреждения можно ожидать хотя бы того, что с тобой будут разговаривать внятно, соблюдая надлежащую грамматику, и будет хотя бы минимальное понимание предмета разговора.

После множественных звонков мне ответила негритянка. Когда я обратился с просьбой, она дала номер телефона. У меня имелся неудачный опыт, когда меня таким образом обманывали. Я спросил, зачем мне этот номер. «Не имею понятия», — сказала она. Я спросил что-то ещё. «Ничего не знаю», ответила она. «А вы можете найти кого-то, кто знает? — спросил я. «Подожди», — сказала она.

Я прождал 10 минут. После этого на линии возник женский голос с латиноамериканским акцентом и продиктовал мне тот же номер. Я сказал, что я считал, что их офис «второстепенный офис» нашего, но, по-моему, она просто не поняла что это значит. Затем она сказала, что не знакома с функциями офиса, в котором она сидела на телефоне: «Нам этого никто не говорил, сэр».

На этот звонок хотя бы ответили. Обычно по указанным номерам никуда нельзя было дозвониться. По ним можно было звонить и звонить, — тебе всё равно никто не отвечал. Иногда на том конце их просто сбрасывали или включался автоответчик. Если записанный голос негритянки желал тебе «хорошего дня», то в том, что тебе не перезвонят, можно быть уверенным.

Если чёрных часто трудно понять, то латиноамериканцы иногда вообще не говорят на английском. Я столкнулся с одним таким, работавшим водителем на полную ставку у какого-то мелкого чиновника агентства. Меня поражало как он может быть хорошим водителем, если он не в состоянии прочесть дорожные знаки, не говоря уже о том, как такой мелкой сошке, каким был его босс, достался личный шофёр! Один латиноамериканец, правда, говорил на некотором подобии английского языка, с поразительно сильным и мало понятным акцентом. Это был директор школы. По новостям в бедственном положении городских школ неизменно винят «белый расизм».

В таком месте, как мой офис, можно было бы ожидать, что белые должны относиться друг к другу, как два исследователя, вдруг встретившиеся в дебрях джунглей. Но, белых в офисе для установления чувства общности было крайне мало. Там работал юристперс, индус, китаец и ливанец. Все они были заняты работой, но, вероятно, как и я, были встревожены тем, что они наблюдали, однако, как и я, никогда не допускали расовых высказываний. Другие белые, видимо, имели собственную этническую идентификацию, как, например, то ли еврей, то ли итальянец, который сам им слегка симпатизировал, шептался с ними и всегда вставал на их защиту. А другим белым хотелось заработать очки перед чёрной уличной шпаной. Одна белая женщина показывала свою фотографию с выпускного вечера каких-то негров. Ещё один был женат на латиноамериканке.