Юрий Рост - Пути в незнаемое [Писатели рассказывают о науке]

(«Какая-то дама в разговоре с де ла Туром заметила, что сажать в Бастилию умных людей, которые лишь пишут правду, — это уж слишком жестоко. «Но мадам, — кротко ответил он, — а что же еще с ними делать?» (Андре Шенье, «Апология»). — М. Т. ).

Конкретно речь шла о рассказе «Приключения обезьяны» и повести «Перед восходом солнца». Недавно оба эти произведения были полностью опубликованы.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 65.

См.: Крывелев И. «Комсом. правда», 1986, 30 июля; Трапезников С. «Огонек», 1987, № 26; Лихачев Б. «Комсом. правда», 1987, 5 июля.

«Знамя», 1987, № 8.

Там же.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 30, М., 1963, с. 266.

См.: Ленин В. И. «Конспект» Переписки К. Маркса и Ф. Энгельса (1844–1883 гг.)». М., 1959, с. 310.

Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. в 30-ти томах, т. 11, с. 76.

См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 391–392.

Если бы молодость знала!

Приходит на память Апокалипсис: после того как вострубили Ангелы, «третья часть дерев сгорела», и «третья часть моря сделалась кровью», «и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла», «и третья часть вод сделалась полынью», «и поражена была третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд», «умерла третья часть людей» (Откровение Иоанна Богослова, гл. 8, 7–12; гл. 9, 18).

Ахматова Анна . Стихи и проза. М., 1976, с. 544.

В романе по 27 лет Петру Верховенскому, Шатову и Кириллову. И Степану Трофимовичу во время писания «опасной» поэмы было 27 лет (что выясняется путем несложных расчетов). Самому Достоевскому было 27 лет именно в 1849 году, переломном в его жизни и центральном для хронологии романа. В 1849 году примерно одного возраста были многие петрашевцы — сам М. Петрашевский, Н. Момбелли, Н. Григорьев, А. Пальм, Н. Спешнев, П. Шапошников, Д. Ахшарумов и Ф. Толль.

Даты учебы Ставрогина в Петербургском лицее имеют реальное обоснование. Выпуск XXIV курса из 29 лицеистов («ставрогинский») состоялся в декабре 1860 года. Предыдущий, XXIII курс был выпущен в мае 1859 года (это для Ставрогина рано), следующий, XXV курс был выпущен в мае 1862 года (это для него уже поздно). См.: «Памятная книга лицеистов». СПб., 1911, с. 63–66.

Исповедь не могла быть написана в Швейцарии, так как швейцарские события отразились в ней постфактум. С другой стороны, известно, что уже в середине августа Ставрогин встречался с Гагановым в Петербурге. И поскольку Николай Всеволодович ввез документ в Россию, значит, он мог быть создан в промежутке между концом июля и серединой августа.

См.: Володомонов Н. В. Календарь: прошлое, настоящее, будущее. М., 1974, с. 51 (Таблица 5. Действующий календарь: вариант 5). Ближайшие годы, когда второе воскресенье сентября падает на 12 число — 1858-й и 1875-й; обе даты никак не могут быть романным временем «Бесов».

Хроникер многократно подчеркивает, что приступил к хронике четыре месяца спустя после событий сентября (или три месяца спустя после событий октября) — то есть в январе; январем 1870 года датируется и первая черновая запись к роману «Бесы».

С этой трагической датой, 11 октября, странным образом — совпадение? — сопрягается и другая. Марья Шатова приехала в город 1 октября, и вечером у нее начались родовые схватки. «Но что же ты не сказала заране», — догадывается наконец Шатов. «А я почем знала, входя сюда? Неужто пришла бы к вам? Мне сказали, еще через десять дней!» — называет Марья Шатова срок предполагаемых родин: 11 октября.

Детали романа Лембке, рассчитанные на определенный круг ассоциаций, нарочито выпячены: фамилии героев созвучны — Игренев — Иртеньев, у Лембке «в девятой, десятой, это все про любовь» — девятая глава «Детства» называется «Что-то вроде первой любви», Петруша «за письмом Игренева чуть не занюнил» — грустная 25 глава «Детства» — «Письмо».

Здесь важно подчеркнуть органичность сквернословия у людей, впитавших это с младых ногтей. Никогда не забуду, как где-то около 1960 г., на заре космической эры, проводивший важное совещание в своем кабинете на Миуссах Келдыш неожиданно скверно выругался. Это он сделал явно сознательно, подлаживаясь под стиль грубиянов конструкторов и разработчиков. В устах интеллигентнейшего, никогда не повышавшего голоса Главного теоретика матерщина прозвучала чудовищно, неестественно и дико. Я потом проверял на многих участниках этого совещания — всем было неловко, люди не смотрели друг другу в глаза. А вот у бывшего зека Сергея Павловича матерщина была органичной и, право же, ласкала слух…