Александр Куланов - Т@йва - Диалоги о Японии

Ещё до знакомства с этим человеком я заметил: по тому, как Млечин говорит о Японии, понятно – он «в теме». Оказалось, что ещё до своего появления на телеэкране он был известен любителям приключенческих романов как автор детективов на экзотическую японскую тему. Я тогда тех детективов не читал и поэтому такой поворот событий стал для меня открытием.

– Леонид Михайлович, пора, наверное, раскрыть тайну вашей осведомлённости в японских делах.– Никакой тайны нет. К тому же, я не могу назвать себя японистом, хотя действительно долгие годы жизни посвятил изучению этой страны, языка и до сих пор очень внимательно слежу за всем, что касается Японии. Это несмотря на то, что начало моей журналистской карьеры никак не предвещало увлечения Дальним Востоком. Даже наоборот: я вырос в семье, где очень хорошо знали европейскую историю и культуру. Моя мама – профессиональный германист, и я, скорее всего, тоже занимался бы Германией и немецкой литературой, но… Занимаясь на факультете журналистики МГУ, я совершенно случайно попал в группу, которая должна была изучать японский язык. Япония захватила меня целиком, и я, ещё ни разу к тому времени не побывав в этой стране, уже начал писать на японскую тему.

– Говорят, что и стиль, который вы выбрали для первых публикаций, был совсем не журналистский. Это действительно так?– Да, я немало удивил своих знакомых, написав детектив «"Хризантема" пока не расцвела». Это была книга о политическом терроризме, о попытке правого переворота в Японии. Попытке, конечно, вымышленной, на то и детектив, но с использованием некоторых реальных случаев, имевших место в этой стране в 70-х годах. Журнал «Знамя» напечатал повесть в двух своих номерах, что было для меня очень приятно, но оказалось, что повесть прочитали и на Дальнем Востоке. Я был изрядно удивлён, когда получил из Японии посылку с японским изданием «Хризантемы…». Отзывы, конечно, были разные, но многие из них, как и переводы на японский язык, например, вот этот, сделанный «Санкэй симбун», я бережно храню до сих пор. Позже появились новые книги: «В тени храма Ясукуни», «Старик в чёрном кимоно» и некоторые другие. Впрочем, основной моей работой по-прежнему оставалась и остаётся журналистика. А с 1980 года, когда я впервые попал в Японию, у меня появилась возможность удовлетворить свой профессиональный и человеческий интерес более полно.

– Попав в Японию впервые, вы не испытали разочарования? Не было ощущения, что это не та страна, которую вы представляли себе?– Ни в коем случае. Япония – самая удивительная страна в мире. Увидев её, я потом уже ничему не удивлялся: нет такой страны, в которой было бы что-то, чего нет в Японии. Она стала для меня своеобразным критерием в восприятии мира. Позже я бывал во многих странах Европы, в Америке, в Азии, но всё это уступает, по моему мнению, в яркости впечатлений от Японии. Даже Китай. Я объясню, в чём тут дело. В Японии, в отличие от всего остального мира, есть всё и сразу: невероятный полёт технологии, как, например, где-нибудь в Нью-Йорке, и абсолютная, ни с чем несравнимая экзотика Дальнего Востока; европейская чистота и сугубо восточная организованность, традиционность и, одновременно, потрясающее обилие новомодных бунтарских течений и культов. Там всё переплелось настолько органично, что аналогов в мире просто нет. И даже в самой первой поездке в Японию я чувствовал себя там очень хорошо и комфортно.

– Вы долго работали в Японии?

– Уйдя из «Нового времени», вы отошли от японских проблем?– Нет, не совсем. Но воспринимать их стал несколько иначе. Да и новые мои интересы, новые проекты, в том числе и телевизионные, лежали несколько в иной плоскости. Возобладали мои детективные пристрастия, появилась «Особая папка», ну и так далее.

– Учитывая ваше «японское профессиональное происхождение», в «Особой папке» очень мало сюжетов на эту тему. Нет интересных тем или просто надоело?– Ни то, ни другое. Скорее это моя принципиальная позиция. Я считаю, что нам надо сначала разобраться со своими собственными проблемами, а уж потом копаться в проблемах соседей. Свою историю надо узнать хорошенько, а потом изучать иностранную. Кстати, как ни странно, но эта мировоззренческая позиция довольно характерна и для японцев. Именно этому народу, как мне кажется, свойственно приоритетное внимание к своим проблемам. В 1945 году Япония лежала в таких же руинах, что и Советский Союз. Специалисты утверждают, что положение Японии в силу ряда причин было даже хуже. Но, благодаря тому, что японцы умеют сосредотачиваться на решении собственных проблем, откинув другие, менее важные в тот момент проблемы международные, ныне эта страна живёт уже в следующем веке. У японцев чувство национального самосознания ничуть не меньше, чем у русских, но проявляют они его совсем иначе. Если нужно, они могут быть эгоистами и заниматься только собой, чтобы вывести свою страну вперёд и получить законное право на гордость. Мы же можем помощь оказывать кому угодно, решать чужие проблемы, как будто у нас уже всё хорошо. Знаете, как ни странно, но я именно поэтому не приемлю столь популярную сейчас концепцию многополярного мира. Да, у России должны быть свои интересы в мире, и они есть. Но противостоять США, ввязываться в любой конфликт, просто чтобы насолить им? Мы часто бываем озабочены тем, как сделать неприятно Америке, а в Японии думают, как сделать приятно себе.