Макс Фрай - Все о мире Ехо и немного больше. Чашка Фрая [litres]

При условии, оговорюсь на всякий случай, что именно вкладываешься, а не перекладываешь с места на место.

Пожалуй, это следует немного развернуть.

Под перекладыванием с места на место я имею в виду действия в одной сфере за счет бездействия в других. Вкалывать, а не вкладываться. Это разница. Когда вкладываешься, ты инвестируешь. Ты не всегда получаешь мгновенный результат, но всегда получаешь драйв. Драйв, кстати, вообще хороший маркер: если его нет, ты точно вкалываешь. Вкалывание характеризуется такими моментами как «ни на что больше сил нет», «дошел до кровати и упал», «ничего больше не успеваю». Это хорошо на коротких дистанциях и вкупе с «вкладываться», но вот что я скажу. Не следует считать, что если вкалываешь в одной области (месяцы и годы подряд), то вкладываешься в другой. Нет. Не вкладываешься. Вкалывание – это всегда заделка какой-то дыры, какого-то пробела, это короткая дистанция, рывок. Даже если это дистанция длительная – первые годы ребенка, например, – у нее есть конкретный срок. Но если имеющаяся дыра требует заделывания месяцы подряд и конца этому не может назвать никто – вас кто-то обманул, вы имеете дело с бочкой Данаид. И к вложению, которое со временем начинает работать с перехлестом, это не имеет отношения.

…Может быть, дело в том, что когда вложение начинает работать само на себя, высвобождаются дополнительные силы и время, которые можно пустить на что-то еще. Может быть, меняется виденье мира. Начинаешь, к примеру, вкладываться в собственное здоровье – начинаешь иначе чувствовать себя и иначе видеть окружающий мир. Иначе видеть других людей. Начинаешь иначе видеть других людей – начинаешь видеть новые источники ресурса.

Особенно ярко это проявляется с учебой, конечно, если учеба целенаправленна и осознанна, результат этого вложения сказывается очень быстро.

Так вот, когда необходим избыток сил, появление ресурса, имеет смысл начать вкладываться, прежде всего в самого себя. С мечтами – как с ребенком в самолете: маску сначала на себя, потом на ребенка. Если не выживете вы, ваш ребенок не выживет тем более. Относительно мечтаний это правило действует еще свирепее.

И это еще один маркер, по которому можно легко сказать, мечтатель перед вами или самоублажитель. Посмотрите на его ресурсы. (Иногда приходится смотреть в зеркало.) Есть ли у него где-то избыток? Есть ли у него чего-то столько, что можно пустить часть в оборот? Это могут быть время, силы, деньги, таланты, навыки, драйв. Все, что угодно, но, кстати, драйв – прежде всего. Первая заповедь мечтателя: не мечта дает тебе драйв, а ты – мечте. (У самоублажителя – наоборот, ему кажется, что драйв приходит от мечты. На самом деле это – не драйв, потому что то чувство, которое приходит, сливается в никуда, как сперма Онана. А драйв – штука индуктивная, он всегда побуждает делать что-то еще поверх уже сделанного.)

Если научиться давать драйв себе, появятся силы.

Если появятся силы, то можно будет наконец встать и пойти к несуществующим башням.

Если встанешь и пойдешь, что-то обязательно будет. Может быть, башни. Может быть, что-то еще – ты можешь сильно измениться за время пути, и тогда башни изменятся тоже.

Но это будет уже не так важно, потому что вложение в себя дает еще один интересный эффект: раскрытие пространства.

Вкладываясь, становишься больше в смысле емкости. В смысле зоны покрытия. В смысле вероятности любых событий.

И вот тогда действительно может быть все. Вообще все, сколько его ни есть.

Я: У меня есть вопрос от читателей (даже два, но они похожи), и оба о Максе, вернее, о Вершителях: «Прочитала все книги о сэре Максе, и все же не могу понять, кто он такой или что он такое».

М.Ф.: Да он сам толком понять не может. О чем тут говорить.

Потому что знание о себе в него пока не помещается. Это на самом деле куда более распространенный случай, чем принято думать. Скажу больше, почти ни в кого не помещается знание о себе.

А я, пожалуй, спрошу вот как: что изменилось в том, что такое Макс, – с тех пор, как писалась эта книжка? Потому что, знаешь, по мне, это первый заход на «Энциклопедию мифов», и двухтомник – чуть ли не один из главных героев.

В том, что такое Макс, ничего с тех пор не изменилось. Каким ты был, таким остался, орел степной, казак лихой. И даже не то чтобы очень много стало понятно. Но, скажем так, стал более-менее очевиден масштаб. В первую очередь ему самому. Точно знать (ощущать) свой масштаб – это великое дело. Потому что масштаб все про нас (нам же в первую очередь) объясняет. Не в деталях, но в целом. Я имею в виду, когда понимаешь, что ты… эээ… ну, не совсем человеческое существо, как привык думать с детства, что за твоей поверхностной памятью и поверхностным же знанием о себе таятся тысячи бездн, это, когда оно фантазия, является психическим заболеванием, а когда правда, очень успокаивает нервы. И многое невыносимое (в том числе, невыносимо мелкое) помогает пережить. Достойно пережить. Достойно своего масштаба.