Макс Фрай - Все о мире Ехо и немного больше. Чашка Фрая [litres]

Собственно, второй маркер – разрушение и насилие. Если при подъеме силы увеличивается склонность к разрушению и насилию, значит что-то пошло не так. Не потому что «грех» и «нехорошо», просто разрушение и насилие – область сугубо интересов вида. Значит, мы пока в том болоте по горло сидим.

То, что есть внятный, неоспоримый маркер – это чуть ли не лучшая новость для всех нас, потому что вопросы духа – почва по определению зыбкая и мало поддающаяся любым лекалам, даже если не учитывать, что часть их – этическая и эстетическая, то есть сильно меняется с течением времени.

И вот об этом маркере – ощущении набора силы, – я хочу добавить пару слов.

Этот маркер при нас всегда, потому что, чем бы мы ни были заняты, мы либо задействуем животную, видовую, паническую, проще говоря, смертную часть, – либо часть бессмертную, не имеющую отношения к просто выживанию.

И тут следует помнить, что выживание имеет очень косвенное отношение к персональности.

К персональности относится личный смысл, личное счастье, личные подвижки, личная сила. К выживанию – добывать или быть добычей, все виды зависимости (как твои, так и от тебя), инстинктивные переживания – паника, страх перед смертью, оставленность, беспомощность.

Человек – это вечный конфликт смертности и бессмертия, поэтому довольно часто мы в повседневной жизни задействуем обе части одновременно, но маркер все равно один.

Сила, которую получаешь.

И это очень, очень хорошая новость. Что этот маркер есть и что он настолько внятный.

При этом, кстати, имеет смысл упомянуть, что смертная часть совершенно не обязательно завязана на тело, более того, как было сказано выше в разговоре, человек так замечательно устроен, что, прокачивая тело, прекраснейшим образом может прокачивать бессмертную часть.

Речь не о том, что задействовано – всегда задействовано все.

Речь о точке приложения контроля. Снаружи она или внутри. Грубо говоря, ты контролируешь то, что делаешь, или тебя контролирует (тащит) что-то извне.

Та сила, которую дает смертная часть, почти всегда носит привкус рывка из угла, в который тебя загнали. А еще она имеет точку приложения не внутри, а снаружи. Если бы не обстоятельства, если бы не конкуренты, если бы не тяжелое детство, если бы не. Но это та самая витальность, которую нам безотказно обеспечивает адреналин. Очень, очень важная составляющая любой жизни.

Именно из запаса витальности делается рывок в стрессе или критических обстоятельствах. Выброс усилия. И я отношусь к таким рывкам с большим уважением. Но у них всегда есть две черты, которые сильно отличают рывки витальности от рывков воли.

Во-первых, после такого рывка лежишь пластом то или иное время. Да, рванул, выдрался, выжил на этот раз, молодец. Но на восстановление уходит очень много времени. И восстанавливаешься всего-навсего до приемлемой нормы, а не до того состояния пика адреналинового выброса, в котором делался этот рывок. Это не ступени, с каждой из которых поднимаешься чуть выше. А снаружи по-прежнему – обстоятельства, конкуренты, тяжелое детство и прочие всадники Апокалипсиса.

А, во-вторых, отсутствие самодисциплины. Вернее, полная с ней несовместимость.

Та сила, которую дает часть бессмертная, обусловлена ровным поступательным движением, это не рывок из угла, это, как было сказано в хорошем анекдоте, медленный спуск с холма и последовательное эротическое общение со всем стадом. И точка ее приложения – внутри. Я – воздействую на мир, я – свой внутренний ребенок и внутренний же родитель, я отдаю наружу излишек того, что у меня есть в избытке, а не меня дерут на куски конкуренты и вынуждают обстоятельства.

То есть чем бы мы ни были заняты – делами, построениями, проектами, отношениями, отдыхом, работой, спортом, все равно, – эти занятия дают силу, но очень разную.

Сила от бессмертной части остается и накапливается. Если, входя в проект, ты наращиваешь силы, если их с каждым днем больше, если энергия, осмысленность, любопытство – растут, это означает, что задействована бессмертная часть.

Если у приходящей силы нет запаса, но ее хватает на некий рывок, после которого лежишь пластом, долго восстанавливаешься, причем в процессе восстановления осмысленность либо отсутствует, либо пунктирна, а депрессии и отчаянья как-то многовато, и такой маятник – рывок-пластом, рывок-пластом, – продолжается и продолжается, – это действует часть смертная. Хорошо для выживания, плохо для счастья (персональности и смысла). Для выживания вида нужны живые особи, а не счастливые.