Энди Мерифилд - Любитель. Искусство делать то, что любишь

[158] McGuirk J. Radical Cities: Across Latin America in Search of a New Architecture. L.: Verso, 2014. P. 33.

[159] Небоскреб в Лондоне, построенный по проекту Ренцо Пиано в 2012 году. — Примеч. пер.

Мое первое столкновение с профессиональным миром произошло рано, когда мне было всего пять лет. Тогда я еще не осознавал этого, но позже понял, в чем было дело. В 1965 году мою бабушку переселили в квартал Баронс Хэй в Кантрил-фарм, новый микрорайон на окраине Ливерпуля. C тем переездом было связано несколько проблем. Во-первых, моих бабушку с дедушкой и их дочкой

(моей тетей Эмили) переселили, не спрашивая, хотят они того или нет. Их просто известили письмом, не оставив выбора. Семью переселили «ради их собственного блага» в рамках программы зачистки трущоб, проводившейся в 1960-х, когда из центральных районов Ливерпуля пятнадцать тысяч человек переехало в Ноусли, за городскую черту. Чопорный, хотя и бедноватый домик моей семьи на Холден-стрит в районе Токстет, у Аппер-Парламент-cтрит, где каждый знал друг друга, был признан городскими «экспертами» непригодным для жизни.

В распоряжении профессиональных планировщиков было достаточно данных, чтобы это доказать. Они продвигали новые смелые идеи того, какой должна быть городская жизнь. Новый проект был разработан в соответствии со строительным «методом Камю» — системой индустриального полносборного строительства, разработанной французским инженером Раймоном Камю и запатентованной в 1948 году. Бетонные панели фабричного производства можно было собрать быстро и дешево, возводя по две тысячи зданий в год. Во Франции эта система использовалась не только для обеспечения жильем семей низкого и среднего достатка, но и при строительстве эксклюзивной Марсельской жилой единицы Ле Корбюзье. «Метод Камю» повлиял на крупномасштабную государственную программу жилищного строительства в Советском Союзе, развернувшуюся в 1950–1968 годах.

Однако микрорайон Кантрил-фарм начал разваливаться еще до того, как закончилось строительство. В квартирах стояла сырость; звукоизоляции не было; общие коридоры оказались темными, слабое освещение зачастую не работало; лифты были сломаны, а ремонтные работы никогда не проводились. Не было общественного транспорта, больниц, магазинов. Это было многоэтажное дикое захолустье посреди поля, отрезанное от всего на свете, без достойного воспоминаний прошлого и с туманным будущим.

Ряды блочных многоэтажек грязно-серого цвета, выросшие как грибы на земле, купленной городским советом за смехотворную сумму, стали домом для двадцати тысяч изгнанников. Неудивительно, что бабушка недолго прожила в этой глуши. Ее сердце было разбито, и она умерла через несколько лет в этом убогом районе. Тетя тоже недолго там продержалась и вскоре последовала за бабушкой, хотя ей было всего тридцать шесть. Тогда мне было пять лет и я мало что понимал, но потом узнал слова, которыми называют то, что их убило: отчуждение, отчужденная жизнь, организаторами которой часто становятся безликие, безымянные профессионалы.

Двадцать лет спустя я прочел книгу Маршалла Бермана «Все сословное и застойное исчезает» и понял, насколько мои бабушка и дедушка были похожи на так замечательно описанную им старую пару — Филемона и Бавкиду из второй части «Фауста» Гёте. (Тогда я не знал, что Маршалл станет моим дорогим другом и вдохновляющим любителем до самой своей смерти в 2013 году.) Пара стала препятствием на пути прогресса, каким его видят профессионалы. Филемон и Бавкида, как и мои дедушка с бабушкой, были пешками в большей истории, незначительными фигурами, которые передвигают по шахматной доске современного «развития» [2] [2] Berman M. All That Is Solid Melts into Air: The Experience of Modernity. N. Y.: Simon and Schuster, 1982; см.: Chapter 1, «Goethe’s Faust: The Tragedy of Development». .

Строитель Фауст одержим идеей застройки побережья. Он мечтает построить там абсолютно новое общество. Но возникает проблема. На клочке земли живут Филемон и Бавкида, их дом стоит среди дюн. Милая пара предлагает помощь и кров путешественникам и потерпевшим кораблекрушение морякам. Фауст хочет избавиться от них и их мира. Он предлагает им деньги. Но они отказываются уезжать. Что они будут делать с деньгами в своем возрасте? Куда им пойти, ведь они так давно живут здесь? «Они должны мне уступить, — заклинает Фауст. — Они должны моими стать / Не получи я эти липы / Смогу ли миром обладать?» [3] Цит. по: Berman. All That Is Solid Melts into Air. P. 67. Фаусту нужно убрать старую пару с пути, но сам он этим заниматься не хочет, равно как и знать, как это будет сделано.