Александр Севастьянов - Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса

ТЕМА практического использования интеллигенции новой властью — особая тема, ее следует рассмотреть подробно. Здесь Ленин проявил себя как подлинный новатор, создатель теории, указавший путь, по которому вслед за Россией пошли все страны победившего "социализма", как в экономическом, так и в политическом аспектах.

В отличие от многих не только пролетариев, но и большинства партийных интеллигентов, Ленин четко понимал, что "без буржуазных специалистов мы ни одной отрасли построить не сможем" [135], что "нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил, и из нее построить социализм. Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не можем. А эта наука, техника, искусство — в руках специалистов и в их головах" [136].

Вопрос: как сделать, чтобы "буржуазные специалисты" впряглись в триумфальную колесницу победителей и охотой либо неволей повлекли ее в светлое будущее? Ленин немало думал после Октября над этим вопросом. Он ставил его так: "Даже в отсталой России рядом с Колупаевыми и Разуваевыми народились капиталисты, которые умели ставить себе на службу культурную интеллигенцию, меньшевистскую, эсеровскую, беспартийную. Неужели мы окажемся глупее этих капиталистов и не сумеем использовать такого «строительного матерьяла» для постройки коммунистической России?" [137].

Первый подход — это важно отметить — к решению данного вопроса был сделан Лениным с позиций силы, когда в декабре 1917 г. он писал: "Задача организационная…" и т. д. (см. выше). И — почти сразу вслед за этим, в январе 1918: "Созданы новые формы государства, при котором появилась возможность подавления эксплуататоров, подавления сопротивления этой ничтожной кучки, сильной вчерашним денежным мешком, вчерашним запасом знаний. Они свое знание — профессора, учителя, инженера — превращают в орудие эксплуатации трудящихся, говоря: я хочу, чтобы мое знание служило буржуазии, а иначе я не буду работать. Но их власть нарушена рабоче-крестьянской революцией, и против них возникает государство, в котором сами массы свободно выбирают своих представителей… Рабочие уже начали учиться, они уже начали борьбу с саботажниками. Люди из образования сделали забор, мешающий трудящимся идти вперед; этот забор будет сметен" [138](выделено мной. — А.С. ).

Прошло полгода после Октября, а силовой метод наш Ильич все еще признавал надежным и действенным: "Их нам учить нечему, если не задаваться ребяческой целью «учить» буржуазных интеллигентов социализму: их надо не учить, а экспроприировать (что в России достаточно «решительно» делается), их саботаж надо сломить , их надо, как слой или группу, подчинить Советской власти" [139]. Это касалось интеллигенции всех родов и видов. Так, например, говоря о нуждах села в ноябре 1918 г., Ленин, в речи на совещании делегатов комитетов бедноты центральных губерний, заверял: "Если понадобятся интеллигенты-специалисты, мы их пошлем. Они в большинстве хоть и контрреволюционеры, но комбеды сумеют их запрячь, и они будут работать для народа не хуже, чем работали раньше для эксплуататоров" [140].

Мы лишены сейчас возможности документально установить и доказать, как реагировала интеллигенция в целом на подобные пропозиции: оказывала стойкое сопротивление или с "дряблым интеллигентским хныканьем" покорялась железной пролетарской воле. Но, видимо, не все было так гладко и просто, как сегодня толкуют некоторые популяризаторы истории. Иначе мы не чувствовали бы напряженного драматизма, вчитываясь в ленинские строки, которые свидетельствуют о том, что голой силой решить задачу "принуждения служить пролетариату" [141]спецов не удавалось. Например, в том же ноябре, но чуть позже, Ленин говорил в докладе на собрании партработников Москвы: "Возьмите всю интеллигенцию. Она жила буржуазной жизнью, она привыкла к известным удобствам. Поскольку она колебалась в сторону чехословаков, нашим лозунгом была беспощадная борьба — террор. Ввиду того, что теперь… поворот в настроении мелкобуржуазных масс наступил, нашим лозунгом должно быть соглашение…" [142].

Но чтобы большевикам установить "добрососедские отношения" с интеллигенцией, недостаточно было увещеваний. И Ленин, заставляя историю в который раз повторяться, обращается к испытанной методе кнута и пряника: "Конечно, большинство этих специалистов насквозь проникнуто буржуазным миросозерцанием. Их надо окружить атмосферой товарищеского сотрудничества , рабочими комиссарами, коммунистическими ячейками, поставить их так, чтобы они не могли вырваться , но надо дать им возможность работать в лучших условиях, чем при капитализме , (выделено мной — А. С. ), ибо этот слой, воспитанный буржуазией, иначе работать не станет. Заставить работать из-под палки целый слой нельзя, — это мы прекрасно испытали. Можно заставить их не участвовать активно в контрреволюции, можно устрашить их, чтобы они боялись руку протянуть к белогвардейскому воззванию. На этот счет у большевиков действуют энергично. Это сделать можно, и это мы делаем достаточно. Этому мы научились все. Но заставить работать целый слой таким способом невозможно" [143]. Такой двуединый подход пропагандировался Лениным более или менее последовательно с ноября 1918 года. Особенно ярко ведется эта пропаганда в марте 1919 г. [144], когда Ленин выступает на заседании Петросовета, на VIII съезде РКП (б). Вот выразительные цитаты из его выступлений: