Николай Дедок - ЦВЕТА ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА

Его я заприметил ещё на «сборке», когда наш этап вновь прибывших на тюрьму крытчиков шмонали и решали, кто в какую хату пойдёт.

Рот не закрывается. Звонкий голос. Редкое для наших широт греческое имя — Костас, и армянская фамилия — Саркисян. Личное дело — толстенное, даже толще, чем у меня (что редкость).

— А я жалобщик, — охотно поясняет Костас всем интересующимся. — У меня на мусоров (называет какую-то заоблачную сумму) … жалоб!» — в голосе неподдельная гордость.

Стоим лицом к стене, руки за спину, ждём шмона. А Костас, тем временем, уже разговорился с конвойными:

— Смотри, что у меня есть! — достаёт из кешера простую школьную тетрадку и начинает листать. Все листы — в бурых пятнах и непонятных каракулях, похожих на росписи. — Это души, — объясняет Саркисян. — Я покупал их в зоне за пачку двушек.

Приглядевшись, вижу, что купленные души представляют собой пятна крови их владельцев и их же подпись рядом.

— Они читают заклинание и объявляют, что отдают свою душу мне, Костасу Саркисяну — довольно растолковывал он, сверкая черными, как угли, глазами, — а я им пачку «Феста» или «Короны». И все довольны! — Костас одну за другой листал страницы с бурыми разводами, давая понять, что охочих до такой сделки было в зоне хоть отбавляй.

— И на*уя тебе это? — недоумевал конвойный.

— А я от них подзаряжаюсь, как от батареек.

— … бл*, стремная какая-то х*йня, — боязливо заметил мент. — Не боишься в это влазить?

— Ха! Да у меня бабка — самая сильная ведьма Армении! Была. Я сам — магистр зеркальной магии. Кстати, — обратился Костас уже к другому конвойному, — ты чего с рыженькой-то поругался?

Мусор недоуменно переглянулся с коллегой. Костас продолжил брать быка за рога:

— Ну подруга-то у тебя есть?

— Ну есть.

— Рыженькая, я же вижу, — Колдун прищурился, в упор глядя на конвойного. — Так чего поругался-то?..

Глядя на то, как магистр зеркальной магии разводит конвойных, я задался вопросом: интересно, облегчит ли магия его арестантскую жизнь в таком непростом и мрачном месте как «крытая». Или, наоборот, усложнит?

«Есть ведьмаки, есть маги. А я — колдун. Это совсем разные вещи!» — проводил Костас ликбез уже не только мусорам, но и всему этапу, удивленно приклеившему уши к необычной беседе. Никто из нас ещё не знал, что Могилевская крытая и сама колдует похлеще, чем Саркисян, и что на 2,5 года она уготовила ему с избытком жестоких приключений.

После шмона менты подняли нас на «тройники». Это — своеобразный тюремный карантин. Восемь камер на три человека каждая, с более строгим режимом и несколько «на отшибе» — в боковом «рукаве» от основных тюремных коридоров. Там вновь прибывшие находились по 2–3 недели, морально готовясь к жизни в камерной системе и проходя всевозможные тюремные регистрации: у врача, психолога, опера и т. д.

Мы с Колдуном (именно такое погоняло ему дали блатные) оказались в соседних хатах. Я в 150-й, он — в 151-й. Конструктивная особенность тройниковских хат такова: тонкие стены и санузлы впритык друг к другу через стенку. Это значило, что открыв слив унитаза, можно было разговаривать, а просунув руку — легко передать не слишком толстый сверток: сосед просто брал его своей рукой, а ты отдавал.

Не найдя много общих тем со своими сокамерниками, я стал интенсивно общаться с Колдуном.

30 лет, сам родом из Гомеля. Срок — стандартная 8-ка по части третьей статьи 328 (незаконный оборот наркотических средств). Привезли Колдуна с 3-ки (ИК-3, Витьба). Там он активно выносил мозг мусорам и без устали строчил жалобы во все возможные инстанции: от ДИНа до КГБ. Но местной знаменитостью на «тройке» он стал не благодаря этому, а, конечно же, благодаря своим магическим активностям. Он не только скупал у зэков души, но «исцелял» больных, делал магические амулеты, заговаривал, подзаряжался энергией от растущих в локалке деревьев, а однажды даже взялся наводить порчу на замполита зоны. Читая заклинания, он на виду у всего отряда стал вбивать в его следы восковые гвозди. По слухам и свидетельствам других зэков с тройки, именно последнее и стало реальной причиной его отправки на «крытую».

На тройники Колдун протянул целую кучу эзотерической литературы: «Искушение нечистой силой» Орлова, «Практическую магию» Папюса, сборник книг Кастанеды, всевозможные распечатки про мантры и чакры… Всем этим он охотно делился со мной: увидев во мне человека, немного знакомого со сферой его интересов (я тогда уже год занимался йогой, да и почти все книги Кастанеды прочитал еще раньше), он стал посвящать меня не только в тонкости своей магической профессии, но и в коммерческие планы. В них входило, выйдя на волю, собрать секту, объявив себя, естественно, пророком, просвещенным или кем-то в этом роде, и учить своих адептов «боевой магии». Естественно, за немалые деньги. Без обиняков предложил мне сотрудничество, обещая баснословные прибыли при минимальных затратах. Я тактично отказался.