Ричард Престон - Война с вирусом Эбола [Как геномические исследования помогают сдержать распространение эпидемии]

Иначе складывалась судьба Нэнси Райтбол. После первой дозы ZMapp ее состояние заметно не улучшилось, но появился сильный зуд кожи рук, по-видимому, аллергическая реакция на препарат. Внутренние кровотечения не прекращались, и ей сделали переливание крови, чтобы компенсировать кровопотерю. Тем не менее она выжила. Через два дня ее эвакуировали в университетскую клинику Эмори, где она получила две дозы ZMapp и ей сделали еще одно переливание крови.

Во время, когда пишутся эти строки, запас ZMapp в мире подошел к концу. Препарат получали еще пять больных лихорадкой Эбола, в том числе испанский священник, умерший вскоре после приема первой же дозы. Новые порции лекарства получают из растений табака, произрастающего в специальном здании в Кентукки. Эти растения содержат в себе такое количество действующего начала, которого хватит на от двадцати до восьмидесяти лечебных курсов ZMapp в ближайшие два месяца, если с выращиванием табака все будет идти по плану. Правительство США и «Мэп Байофармасьютикал» прилагают максимум усилий, чтобы увеличить количество растений и выработку препарата, но это не так просто. Лекарство остается неиспытанным на людях в том смысле, что еще не существует достаточной статистики его применения, и пока никто не знает, станет ли оно когда-нибудь оружием в войне с вирусом Эбола.

В два часа дня 31 июля в городе Кенема состоялись похороны Хумара Хана. Проводить его в последний путь собралось пятьсот человек, в том числе жители города, ученые, работники здравоохранения, чиновники правительства Сьерра-Леоне. Многие не могли сдержать слез. Рабочие, копавшие могилу, наткнулись на твердую породу, из-за этого похороны затянулись на несколько часов. В десять вечера, как раз в те минуты, когда Кента Брэнтли сотрясала дрожь, а ZMapp разносился током крови по тканям его организма, похороны Хана в больнице Кенема завершились.

Для Хана, лежавшего на смертном одре, и других работников больницы Кенема Пардис Сабети сочинила песню, которая называется «Одна истина». В ней есть такие слова: «В этой битве я всегда буду с тобой». Она надеялась когда-нибудь спеть ее Хану, который к тому времени находился в изоляторе. Узнав о его смерти, Сабети была, по ее словам, «совершенно опустошена».

— Словами не передать, какую потерю представляет его смерть для всего мира, — сказала она.

Не меньшими потерями для человечества стала смерть сотрудников больницы Кенема, остававшихся на своих постах в это тяжелое время.

На протяжении всего лета группа Сабети занималась прочтением генома вируса Эбола. Результаты по мере получения публиковались на вебсайте Национального центра биотехнологической информации, и ученые всего мира могли видеть их сразу же. В конце августа в «Сайнс» появилась статья с подробным отчетом о проделанной работе. Группе Сабети удалось секвенировать код РНК вирусов Эбола, обнаруженных в крови семидесяти восьми человек из города Кенема и его окрестностей в мае и июне, как раз в период начала распространения вируса в Сьерра-Леоне. Группа пропустила большие объемы кода через секвенсоры, получила примерно двести тысяч кодов отдельных вирусов и некоторое время наблюдала за изменениями генома вируса Эбола. Ученые видели, от кого и кому он передавался, как именно мутировал за время жизни в конкретном человеке. Эти генетические данные в совокупности представляли собой как бы короткий видеофильм о возбудителях лихорадки, которых можно было представить себе стайкой рыбок, одна рыбка — одна частица Эбола. Эти рыбки плавали, размножались, изменялись и, в конце концов, стайка, численность которой экспоненциально росла, состояла уже из разнородных рыбок. Некоторые, как оказалось, плавают лучше других.

Группа Гаера и Сабети обнаружила также, что вспышку дал вирус, начавший распространяться всего лишь от одного человека, возможно, от маленького мальчика из Милиэнду, но точно это установить уже не представлялось возможным. Затем количество мутаций в популяции вируса неуклонно возрастало, его геном по мере взаимодействия с человеком постепенно видоизменялся. В половине случаев от человека к человеку передавался мутировавший вирус — один из его белков слегка изменился. Ко времени распространения инфекции в Сьерра-Леоне популяция вируса уже четко разделялась на две штамма, причем оба туда занесли женщины, побывавшие на похоронах уже упоминавшегося знахаря. К этому времени накопившиеся мутации уже затрудняли обнаружение вируса с помощью стандартных анализов.