Владимир Чертков - Финляндский разгром

Но помимо этих явных мер, Бобриков прибегал к тайным и потому более зловредным средствам. К ним принадлежит прежде всего удаление из цензурного комитета всех тех лиц, которые не сочувствовали планам генерал-губернатора *). Затем вводится практика подставных редакторов, которая небезызвестна и в самой России: владельцу

*) Такой характер носит "выход в отставху" председателя цензурного комитета Каяндера и замещение его графом Кронгьельмом, также финляндцем, но получившим образование в России. Фактическим, однако, хозяином прессы является ген. Шипов, товарнщ генерал-губернатора.

— 65 —

газеты "предлагается" удалить прежнего редактора и принять нового; в противном случае ему угрожают приостановкой издания *). Далее, стали перехватывать письма в редакцию и извращать телеграфные известия; последнее дошло до таких размеров, что союз финляндских журналистов единодушно решил не подписываться более на телеграммы Русского Телеграфного Агентства. Наконец, основывается "Финляндская Газета" на русском, т. е. незнакомом публике языке, с целью противодействовать одностороннему влиянию местной прессы. Так как в Финляндии найти редактора для этого органа было невозможно, то его пришлось выписать из России в лице г. Баженова, одного из сотрудников "Света"; а так как газета не могла существовать на свои собственные средства, то, по приказу русского правительства, финляндский сенат вынужден был ассигновать 30 тысяч марок единовременно на устройство типографии и еще 30 тысяч в виде ежегодной субсидии.

Финляндские литераторы и журналисты старались защитить себя от всех этих крутых мер. Так они устроили пенсионный фонд для пострадавших литераторов; попытались даже сорганизовать взаимное общество страхования журналистов и собственников газет от убытков, причиняемых цензурными строгостями. Последний проект был довольно остроумный; но сенат, под давлением Бобрикова, отказался его утвердить, ссылаясь на то, что осуществление его парализовало бы действие цензурных кар, чтС было бы равносильно обходу закона. В самое последнее время в сейм поступила петиция об улучшении правового положения прессы. "На основании высказанных соображений", — говорится там между прочим, — "равно как и желания каждого гражданина страны видеть начало свободной печати прочно установившимся, нашим первоначальннм намерением было просить сейм о внесении в ближайшую сессию специального закона о печати; но так как настоящий момент едва ли удобен для представления подобной петиции, то мы решили просить лишь о том, чтобы земские чины присоединились к всеподданнейшей петиции Его Величеству, прося его соблаговолить так изменить ныне действу-

*) Такая участь, напр., постигла две гельсингфорсские газеты, которые получили приказание переменить редакцию в течение двух недель.

— 66 —

ющий устав о печати, чтобы без законного суда редакторы и собственники газет не могли быть лишены, временно или навсегда, своих средств к жизни" *).

Для успешного проведения всевозможных суровых мероприятий, очевидно, необходимо было начать с изменения состава служебного персонала и различных учреждений Финляндии. Сюда относится, прежде всего, назначение Плеве на пост министра-секретаря. По финляндской конституции, все административные посты, кроме генерал-губернаторского, должны быть заняты туземцами, и должность министра-секретаря, являющегося докладчиком и посредником между финскими представительными учреждениями и царем, не составляет исключения. Несколько лет она оставалась незанятою, и ее временно исполнял товарищ министра-секретаря ген. Прокопе. Естественно было ожидать, что он, наконец, займет ее в действительности; но царь решил иначе: Прокопе обошли, и на пост назначен был известный финнофоб Плеве, состоявший членом той самой комиссии, которая выработала февральский манифест. Этим был нарушен один из важнейших параграфов финского государственного уложения. Прокопе вышел в отставку, и его место занял граф Армфельдт, тоже руссофил.

К этой же категории относится и инцидент с Вольфом, о котором мы уже упоминали, хотя непосредственно действующим лицом явилось в данном деле британское правительство. Как сказано было, г. Вольф состоял британским консулом тринаддать лет и за все время ни разу не подал ни малейшего повода к неудовольствию в Петербурге. Но вот, 14 сентября он получает от генерального консула г. Митчелля следующее заявление от британского посла сэра Чарльза Скотта: "Генерал-губернатор Финляндии обратил внимание императорского правительства на действие г. Вольфа, британского