Вадим Гребенников - Перлюстрация. Перехват информации

Остальные отобранные письма, представлявшие «оперативный интерес», направлялись на «вскрытие». Особое внимание уделялось так называемым анонимкам, «порочившим» советскую действительность и государственный строй. Главное в работе с ними было запомнить характер почерка автора, поскольку по почерку его и разыскивали и чаще всего находили.

В «ПК» имелся сотрудник, который занимался исключительно выявлением авторов анонимных писем, плакатов или листовок. Тот факт, что для этого дела был выделен специальный человек, свидетельствовало о немалом количестве подобных антисоветских документов.

Он знал наизусть особенности почерков, даже отдельных букв анонимок. Получая отобранные письма, он внимательно изучал, проверял их характерные особенности, каждое письмо сверяя с хранившимися у него копиями анонимок.

В отделении «ПК» Читинского УМГБ трудилось всего 78 человек. Сокращения штатов никогда не было. Штат мог только увеличиваться, так как работы не убавлялась, а, наоборот, с каждым годом становилось все больше. Между сотрудниками существовало строгое разделение труда, весь состав подразделялся на следующие группы:

— оперативный состав — 6 человек;

— группа «Списки» — 10 человек;

— группа «Вскрытие» — 4 человека;

— фото- и химобработка — 3 человека;

— цензорская группа — 55 человек.

Общий график работы был составлен с таким расчетом, чтобы свести к минимуму простои персонала учреждения. График предусматривал распорядок дня. Строго устанавливалось время прихода и ухода с работы каждой группы и каждого сотрудника в отдельности. Притом все было сделано так, чтобы в одно и то же время более 2-х человек в помещение «ПК» войти не могло.

Первыми в «предбанник», то есть тамбур, входили сотрудники группы «Списки». Они готовили для всего «ПК» фронт работы и являлись обычно в 6 утра. В 06–30 начинала свою работу группа «Вскрытие», занимавшаяся вскрытием и последующей заклейкой корреспонденции.

Затем, с 06–30 до 06–45 являлось начальство, с интервалами в 2–3 минуты приходили в это же время оперуполномоченные, старшие групп, переводчики. И, наконец, с 7-ми до 8-ми один за другим, с теми же интервалами, являлись цензоры. Таким образом, к 8-ми утра цензорский аппарат на полную мощность разворачивал свою деятельность.

Существовал обширный перечень требований к корреспонденции, пересылаемой гражданами СССР своим заграничным родственникам или друзьям. В одной из бесчисленных секретных инструкций было прямо указано на то, что письма, идущие за рубеж, не должны содержать сведений, прямо или косвенно подрывающих авторитет СССР в глазах граждан иностранных государств.

Цензоры международного отделения отдела «В» не должны были пропускать сообщения, которые могли бы быть использованы врагами во вред советской стране. И наоборот: из-за границы запрещалось допускать проникновение чужих, нежелательных взглядов.

Но несмотря на то, что инструкции жесточайшим образом регламентировали международную переписку, в них невозможно было предусмотреть все случаи жизни. Поэтому цензору вменялось в обязанность прежде всего давать политическую оценку каждого письма, а при малейшем сомнении принимать решение о конфискации письма.

Вот почему изымались не только послания с так называемым «антисоветским» содержанием, где авторы, пусть осторожно, но все-таки пытались рассказать правду о своей жизни, но и совершенно невинные письма сугубо личного содержания. Например, советский гражданин просил своего заграничного корреспондента прислать ему икону.

Конечно же, такое письмо конфисковывалось. Другой просил американского или канадского родственника помочь ему материально. Разве это не свидетельство низкого уровня жизни, бедности в стране победившего социализма? И такое письмо, естественно, изымалось.

Не пропускались даже письма с фотографиями, так как на них были запечатлены советские люди. А по их внешнему виду — по одежде, по выражению лиц совсем нетрудно было догадаться, как им живется в Советском Союзе. Любая фотография, на которой были запечатлены граждане с грустными физиономиями, рабочие в старой спецодежде, в фуфайках, подлежала конфискации.

Одновременно цензоры обязаны были следить за тем, чтобы в страну не просачивались сведения о жизни рабочих и служащих за рубежом. Незачем советским людям было знать, что происходило за кордоном, и начать сравнивать свое существование с западным.