Вадим Гребенников - Перлюстрация. Перехват информации

Могли входить туда только лишь начальник отделения и сами работники группы «Списки». Объяснялась такая строгость тем, что фамилии людей, попавших в списки, не имели права знать даже работники «ПК», не входящие в эту группу.

Основная ее задача заключалась в отборе писем согласно секретным спискам МГБ, а также отборе писем для перлюстрации. Ни одно письмо не могло миновать сотрудников группы «Списки», а так как письма на почтамт доставлялись круглосуточно, то и сотрудники этой группы вынуждены были трудиться в 3 смены.

Списки людей, взятых под наблюдение оперативниками МГБ, утверждались начальником областного управления. Каждые 3 месяца поступали новые списки, обновлялись фамилии, но были, разумеется, и такие, которые по истечении 3-х месяцев переходили в новые списки.

Хранились там также отдельные списки людей, на которых был объявлен всесоюзный розыск и, понятно, любая информация о них, которую только удалось бы раздобыть, представляла для МГБ большую ценность. В распоряжении работников этой группы имелись все образцы почерков любителей строчить анонимные послания, доносы, а также составителей листовок.

Как правило, в группе «Списки» работали молодые или бездетные сотрудники, и это объяснялось просто. Некоторые из них в «политическом отношении» не отличались «подкованностью», но зато обладали феноменальной памятью, а именно данное качество превыше всего ценилось в них.

Для того, чтобы успешно справляться со своими обязанностями, они должны были знать имена, фамилии, адреса сотен людей, находившихся под наблюдением органов, знать характеры почерков, даже запоминать отдельные буквы анонимок, листовок, лозунгов, плакатов, чтобы легче было выявить их авторов.

В дни, когда из УМГБ поступали новые списки, сотрудники этой группы приходили на работу на несколько часов раньше, с тем, чтобы начать изучение новых списков. Иногда им приходилось вызубривать наизусть до 600–800 фамилий.

В обязанность этой группы входил также отбор всех писем для международного отделения, а также писем для тайной перлюстрации. Причем отбирать надо было не вслепую, а «собачьим нюхом» вылавливать письма, представлявшие «оперативный интерес».

В первую очередь отбирались анонимные письма, письма без обратного адреса, с адресами, напечатанными на машинке, письма, отправленные «до востребования», заказные письма с искаженным почерком или, наоборот, написанные чересчур четко либо печатными буквами, или заклеенные самодельным клеем.

Если вместо фамилии отправителя стояла закорючка, это уже считалось подозрительным, и письмо без долгих раздумий направлялось на проверку. Предполагалось, что в перечисленных видах писем авторы хотят что-то скрыть от бдительного цензорского глаза.

Кроме подозрительных писем, необходимо было также отбирать для проверки письма великого множества жителей города и его окрестностей. Работники МГБ отлично знали, что в городе и вокруг него проживали много «антисоветских элементов» — заключенные, бывшие и нынешние ссыльные, поселенцы, а эти люди, разумеется, не могут питать симпатий к советской власти, отчего их и следует постоянно держать под наблюдением.

По вышеизложенным причинам в «ПК» был составлен особый график, сводившийся к следующему: в установленное время производилась полная проверка писем, исходящих из одного района, с одного предприятия, колхоза или, скажем, от работников науки, искусства. По истечении определенного времени, благодаря такому методу, удавалось выявить, какие именно слои населения в большей степени поражены вирусом недовольства.

На основе собранных таким образом материалов составлялись специальные сообщения для УМГБ. В отдельных случаях, если это касалось неполадок в работе колхозов или учреждений, спецсообщения составлялись также для Его секретаря областного комитета Коммунистической партии.

Однако даже он не знал, каким путем добывалась поставляемая ему ценная информация. Затем такой же проверке подвергался другой район города, другое крупное предприятие, учреждение, колхоз. Так постепенно охватывалось проверкой все население города и области.

В скором времени адресат получал свое письмо не подозревая, что на пути к нему оно прошло через множество нескромных рук и читалось множеством опытных глаз. Но часть писем никогда не возвращалась. Оставалось только догадываться об участи, постигшей их авторов или адресатов, а может быть, тех и других, вместе взятых.