Михаил Таратута - Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных

Разумеется, в такой системе возможны злоупотребления. Откровенных мошенников я выношу за скобки, но легко могу представить, например, какую-нибудь тихую, малозаметную американскую благотворительную организацию, которая собирает пожертвования, что-то на этом поле делает, но особой пользы никому не несет. Налогов она не платит, и по большому счету ее главная цель – обеспечить рабочее место с неплохой зарплатой своему создателю.

Могу представить и другую ситуацию: допустим, у вас есть старый, хотя еще и на ходу, автомобиль. Вы бы и рады от автомобиля избавиться, однако суета с его продажей не стоит денег, которые можно за него выручить. Взять бы тогда и бросить его в пустынном месте. Но в Америке это чревато значительным штрафом, а утилизация стоит денег. Зато можно передать авто в дар благотворительной организации и при этом еще получить там справку с оценкой стоимости вашей машины на момент сдачи. Пусть эта сумма небольшая, но вы ее можете списать со своих налогов как благотворительное пожертвование. И при этом чувствовать, что сделали хорошее дело. Такой шаг, конечно же, трудно назвать филантропией в высоком смысле этого слова, духовных порывов тут не наблюдается. Но по факту это – благотворительность, потому что кому-то ваша раздолбанная машина может сильно облегчить жизнь. И вот тут мы подходим к самому интересному вопросу – сколь важны мотивы благотворительности.

Конечно, в наших культурных традициях больше принята благотворительность тихая, без фанфар и шума. В Америке, как мне показалось, этот вопрос даже не обсуждается. Там больше думают о результате. Если кто-то хочет сделать дар и остаться неизвестным – что ж, можно восхищаться, пусть такая благотворительность считается выше духом. Если кто-то хочет, чтобы на построенной им больнице красовалось его имя – тоже нормально. А почему, собственно, нет? Почему те, кому эта больница вернула здоровье, не должны знать имя человека, которому обязаны?

В конце концов, так ли уж важно, что чувствовал и какую цель преследовал мистер Оливер, когда лет 100 назад подарил Питтсбургу крытый бассейн, который служит и по сей день. Или мистер Фиппс, чья замечательная оранжерея давно стала одной из самых известных и любимых горожанами городских достопримечательностей. Или еще одна богатейшая семья Питтсбурга – семья Хайнц, в России известная своим кетчупом, а в своем родном городе – концертными залами, музеями и многим другим, чем сегодня гордится город.

Во все времена ключевыми для благотворительности были слова «хорошо» и «нужно».

Можно до хрипоты спорить, как называется то, что происходит сегодня в наших отношениях с Соединенными Штатами, – холодная ли это война или что-то совсем другое. Очевидно лишь то, что политики, пресса и даже какая-то часть обычно равнодушных к России обывателей в Америке сегодня не любят нас примерно так же, как не любили в годы маккартизма. Ну не то, чтобы всех нас – не любят все, что связано с Кремлем, властью. Не любят и ежедневно доказывают это делом – санкции, все новые и новые обвинения, большие и маленькие гадости по линии МИДа и пр. Мы огрызаемся, но больше, чтобы сохранить лицо. Мы все еще не до конца простились с иллюзиями, порожденными Трампом, и на всякий случай оставляем дверь открытой. Но это ничего не меняет, отношения с каждым днем становятся только хуже. И тут возникает интересный вопрос: как долго все это будет продолжаться и куда это приведет?

На мое разумение, продолжаться будет долго, очень долго. Начнем с очевидного: западные политики, что в Европе, что в Америке (в их числе и Трамп, хоть и в более мягкой форме), все в один голос говорят, что путь к нормализации отношений с Москвой лежит через Украину. Но мы видим, что ни Россия, ни Запад, а вместе с ними Киев и ЛНР/ДНР не готовы и на шаг поступиться в своих позициях. Переговорщики в Минске топчутся на месте. И, вероятно, еще не скоро перестанут топтаться.

Но и это еще полбеды. Представим на минуту, что завтра каким-то чудом удалось бы разрешить украинский кризис. Но и тогда в наших отношениях с Америкой ровным счетом ничего бы не изменилось. Из раза в раз мы видим одну и ту же картину. Вроде бы главы наших стран, Путин и Трамп, – оба хотят улучшить отношения. Но стоит им об этом заявить, как отношения по факту становятся только хуже.

Парадокс? Нет, не парадокс и не политическая шизофрения, а особенности американской политической системы. Уж сколько раз и до, и после своих выборов Трамп говорил о желании поладить с Путиным, но в результате на свет появлялись одна за другой новые антироссийские санкции. Конгресс по рукам и ногам связал Трампа в его отношениях с Москвой. И президент ничего не может с этим поделать. Мне кажется, что у нас только сейчас начинают понимать, что нельзя мерить Америку российскими мерками, что, в отличие от нас, там есть несколько центров власти, и каждый из них имеет свой ошейник друг на друга. В одном из них, в Конгрессе, сложился твердый двухпартийный консенсус в понимании того, что Россия – противник, что ее действия направлены против интересов США, что ее необходимо сдерживать.