Рафаил Блехман - Мосад, Аман и все такое…

7 ноября 1948 года Бен-Гурион отдал приказ о расформировании Пальмаха как отдельной военной организации. Могущественная Федерация израильских профсоюзов, Гистадрут, находившаяся под контролем партии Мапай, одобрила это решение. Но на первых же израильских выборах, весной 1949 года, Мапам получила почти 15 процентов голосов, став второй по величине партией в израильском парламенте, и 90 процентов бывших членов Пальмаха голосовали за нее. В борьбе с Бен-Гурионом Мапам все более левела. В ее руководстве все громче звучали голоса сторонников объединения с коммунистами, Бермана и Снэ. И перед Бен-Гурионом, уже имевшим в стране шумную оппозицию справа, теперь вырисовывалась угроза мощной оппозиции слева. В борьбе с ней Бен-Гурион снова обратился к службе безопасности Исера Харэля.

Когда 14 сентября 1952 года Харэль принял руководство Мосадом, вся израильская разведка размещалась в нескольких маленьких комнатках и располагала штатом в дюжину людей, включая секретаршу, которая вот уже несколько месяцев не получала зарплату, потому что казна Мосада была абсолютно пуста. В тот же день Харэль отправился к Бен-Гуриону.

„Господин премьер-министр, — с нарочитой формальностью сказал он, — некоторые люди считают, что Израиль вполне может обойтись без специальной разведки и что все ее задачи могут быть успешно решены разведкой армейской. Я придерживаюсь иного мнения и знаю, что вы со мной согласны. Но если израильская разведка обречена работать без денег и штатов, она способна только опозорить нашу страну. В таком случае я готов скорее согласиться с теми, кто предлагает вообще ликвидировать Мосад“.

В тої же вечер бюджет Мосада был увеличен вдесятеро. Харэль получил право набирать людей по своему усмотрению. Он не стал терять времени. Израильские агенты за границей были отозваны в страну и подвергнуты придирчивому допросу в кабинете нового шефа. Часть из них была после этого уволена, другие были отправлены на переподготовку. И тем, и другим Харэль говорил одно и то же: „Я предпочитаю вообще не иметь агентов, чем командовать людьми, которые не знают своего дела…“

В те времена кадры Мосада состояли в основном из бывших кибуцников, людей, пришедших в разведку, как и Харэль, во времена ишува. Они были самоотверженно мужественны и неистощимо изобретательны, но это не компенсировало отсутствия у них чисто профессиональной подготовки. Они блестяще действовали в своей собственной стране, в знакомой с рождения обстановке, но зачастую терялись, оказавшись в европейских столицах. Они не знали, как подозвать такси на улице Лондона и как выбрать вино в ресторанах Парижа. Они вообще не умели пить! Их немедленно распознавали по мелочам — по неумению смешать виски, поцеловать ручку даме и завязать галстук. И бывало, что этот непрофессионализм приобретал трагикомический характер.

Осенью 1949 года отдел Бориса Гуриэля подцепил на крючок жирную „рыбку“. Важный сан-сальвадорский чиновник согласился помочь в засылке израильского агента в Каир под видом — ни больше, ни меньше — генерального консула республики Сан-Сальвадор. Причем вполне официально! В Европе агент должен был получить сан-сальвадорский дипломатический паспорт на свое имя и все прочие документы и верительные грамоты, а в Каире его ожидала полная дипломатическая неприкосновенность. Какой разведке не снилась такая удача?

Гуриэль рассказал об открывшейся возможности Биньямину Джибли, и тот настоял, чтобы выбор агента поручили ему. Джибли выбрал самого подходящего из своих людей — человека, бегло владевшего испанским языком и хорошо знавшего Латинскую Америку. Согласно уговору с сан-сальвадорским чиновником, агента направили в Брюссель, где он должен был появиться в египетском посольстве, как только будет получено подтверждение его кандидатуры из Каира. Подтверждение было получено, и в назначенный день „консул“ появился в посольстве, где его уже ждал приветливый египетский чиновник и чашка дымящегося кофе. Светская беседа затянулась почти на час. „Ну, что ж, — вздохнув, сказал наконец чиновник, — пора все же заняться бюрократическими формальностями. Я должен заполнить на вас небольшую анкету. Итак, место рождения.. — и он придвинул к себе лист бумаги.

— „Хайфа“, — сказал расслабившийся израильтянин!

В отличие от своих предшественников, Исер Харэль не был „дипломированным интеллигентом“. У него не было законченного образования, зато было множество предрассудков. Он был беспощадно требователен в работе и пуритански честен в жизни. Рассказывают, что когда один из его агентов, находясь в Европе, затеял роман и подчиненные потребовали от Харэля отозвать его, Исер искренне удивился: „Почему? Он взрослый человек и может сам присмотреть за собой…“. — „А жена?“ — возразили подчиненные. — „Жена? — растерянно переспросил Исер. — Он женат? Тогда зачем ему другая женщина?“