Дэвид Гранн - Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь

Подсудимые уже праздновали свое освобождение, когда к ним подошел шериф Фрис. Он пожал Хэйлу руку и сказал:

— Билл, у меня ордер на твой арест [496] Там же. .

Чтобы оставить Хэйла и Рэмси за решеткой, пришлось обратиться к генеральному прокурору Оклахомы, выдвинувшему против них обвинение от имени штата. Теперь не оставалось другого выхода, кроме как начать процесс в суде штата в Похаске, столице округа Осейдж и цитадели Хэйла. «Очень немногие, если вообще кто-нибудь, верит, что нам удастся собрать здесь суд присяжных, который займется рассмотрением этого дела, — писал Уайт Гуверу. — В ход неизбежно пойдут все возможные методы обмана и мошенничества» [497] Уайт Гуверу, 3 июля 1926 года, FBI. .

На предварительном слушании 12 марта в зале суда собрались члены племени, чтобы увидеть все воочию. Многие из них были родственниками жертв. Жена Хэйла, его 18-летняя дочь и многочисленные шумные приверженцы столпились позади стола защиты. Журналисты толкались в проходах. «Редко, если вообще когда-нибудь, такая толпа собиралась в зале суда», — писал репортер газеты «Талса трибьюн» [498] Tulsa Tribune, 13 марта, 1926 года. . Холеные бизнесмены бились за стоячие места с работягами. Светские дамы сидели рядом с индианками в ярких одеялах. Ковбои в широкополых шляпах и вожди осейджей в расшитых бисером одеяниях ловили каждое слово свидетельских показаний. Школьницы тянули шеи, чтобы все расслышать. Все космополитическое население богатейшего участка земли — королевства Осейдж — пришло, чтобы стать свидетелями «драмы крови и золота». Местный историк позднее писал, что суд над убийцами осейджей получил большее освещение в прессе, чем так называемый «Обезьяний процесс» в Теннесси о праве преподавать теорию эволюции в школах штата, прошедший годом раньше.

Многие на галерке сплетничали об индианке, тихо и одиноко сидевшей на скамье. Это была Молли Беркхарт, отторгнутая обоими мирами, между которыми вечно разрывалась: белые поддерживали Хэйла и избегали ее, а многие осейджи сторонились за то, что она привела в племя убийц и не отреклась от Эрнеста. Журналисты изображали ее «ни о чем не ведавшей индианкой». Пресса настойчиво призывала ее высказаться, но она отказывалась. Позже репортер сделал снимок, запечатлевший гордое и спокойное выражение ее лица, и тот немедленно разлетелся по всему миру как «новая эксклюзивная фотография Молли Беркхарт» [499] Bismarck Tribune, 17 июня 1926 года. .

В зал суда под охраной ввели Хэйла и Рэмси. Тогда как последний казался безучастным, первый обнадеживающе приветствовал жену, дочь и своих сторонников. «Хэйл — человек с магнетической притягательностью, — писал журналист «Трибьюн» [500] Tulsa Tribune, 13 марта 1926 года. . — Его друзья теснились в каждом уголке зала суда, мужчины и женщины встречали его подбадривающими выкриками». В тюрьме Хэйл записал по памяти следующие строки стихотворения:

Не суди! Тучи мнимой вины славу брата

могут затмить,

Ибо самое светлое имя способна судьба очернить [501] Цитируется в Hogan, Osage Murders, 195. .

Уайт сел за стол обвинителей. Один из адвокатов Хэйла тотчас запротестовал:

— Ваша честь, я требую, чтобы находящегося здесь T. Б. Уайта, главу Бюро расследований в городе Оклахома-Сити, обыскали на предмет наличия огнестрельного оружия и вывели из зала суда [502] Неопубликованное документальное повествование Гроува с Уайтом, NMSUL. .

Сторонники Хэйла захлопали и затопали ногами. Уайт встал и расстегнул пальто, показывая, что не вооружен.

— Я уйду, если суд прикажет, — сказал он.

Судья сказал, что в этом нет необходимости. Уайт снова сел, и толпа притихла. Слушания продолжались спокойно до того дня, когда в зал вошел человек, которого в округе Осейдж несколько недель никто не видел: Эрнест Беркхарт. Молли смотрела, как ее муж неуверенной походкой идет по длинному проходу к свидетельской трибуне. Хэйл злобно взглянул на племянника, которого один из адвокатов защиты назвал «предателем собственной крови» [503] Tulsa Daily World, 20 августа 1926 года. . Всего пару минут назад Беркхарт признался прокурору, что в случае дачи показаний «они меня убьют». Когда Эрнест занял место за свидетельской трибуной, было ясно видно, что все силы, с которыми он собрался, оставили его.

Один из адвокатов Хэйла встал и попросил разрешения переговорить с Беркхартом с глазу на глаз.

— Это мой клиент! — заявил он [504] Tulsa Daily World, 13 марта 1926 года. .