Трэвис Джеппсен - Добро пожаловать в Пхеньян! Ким Чен Ын и новая жизнь самой закрытой страны мира

Я решаюсь спросить: «Приводят ли сюда школьников?» «Да, – отвечает гид с гордостью. – И после просмотра экспозиции дети говорят: “Американские империалисты – не люди. Они волки”».

В коридоре мы проходим мимо большого пропагандистского плаката. Алек переводит: «Не забывайте об американских волках-империалистах».

К ноябрю 1950 года американские волки-империалисты осознали, что овцы значительно превосходят их числом. Они должны бежать отсюда что есть мочи, но перед этим они совершили еще один, последний акт геноцида. Чтобы «остановить рост всходов из семян коммунизма», они согнали всех женщин и детей, которых только смогли найти, разделили их и затолкали в два амбара, облили бензином и подожгли. Выжили только три ребенка. Нам говорят, что один из них сейчас работает тут, в музее. Но они не остались сиротами, несмотря на произошедшую с ними трагедию. Они получили нового заботливого отца – Государство и Великого Вождя Ким Ир Сена.

По мере того как мы продвигаемся дальше, выставка плавно перетекает от сцен массовых зверств к описанию жестокости, направленной на отдельных людей. В одном из залов мы видим манекен женщины – лидера сопротивления, которую прижимает к земле один из американских солдат, а другой забивает ей в голову гвоздь. Гид комментирует: «Вы можете видеть жестокость американских империалистов, которые получали удовольствие от пыток и убийств самыми зверскими способами».

Юноша, лидер студенческого коммунистического союза, был убит «за то, что был образцовым студентом», это единственное его прегрешение. Героя-рабочего убили, разорвав на куски, – его ноги и руки привязали к запряженным волами повозкам, которые двигались в противоположные стороны. Директору начальной школы топориком отрубили голову. Еще одну женщину привязали к дереву, отрезали груди, а затем сожгли заживо. «Всё это очень похоже на то, как американцы расправились с индейцами», – замечает наша гид.

«Соединенные Штаты по сей день совершают военные маневры в попытках вторгнуться в нашу страну», – продолжает она. Затем жестом руки с открытой ладонью, которым только и дозволено указывать на портреты лидеров страны (тыкать пальцем строго запрещено), гид переводит наше внимание на большую фотографию Ким Чен Ына, чье мудрое руководство никогда этого вторжения не допустит.

Когда экскурсия подходит к концу, сильно дрожащий голос гида достигает эмоциональной вершины:

«Мы, народ Кореи, никогда не забудем преступления, совершенные на нашей земле этими людьми-зверями. Мы заставим их заплатить за пролитую кровь!»

Выйдя из здания музея, мы спускаемся вниз по тротуару к тем двум ангарам. Так как мы находимся на холме, нам открывается панорама Синчхона. Я пытаюсь заснять ее, но появившийся внезапно охранник в штатском требует опустить камеру.

Первый амбар – это воссозданная копия того, где, как было заявлено, произошел акт геноцида – массовое сожжение заживо. Внутри него гид указывает на вентиляционные отверстия в потолке, через которые американцы заливали бензин. Второе здание оказывается подлинным амбаром тех времен, в котором были заживо сожжены дети. Появляется весьма старый мужчина с черными как смоль волосами в униформе цвета хаки, которую обычно тут носят рабочие. Я никогда раньше не видел северокорейцев с крашеными волосами, но трудно поверить, чтобы у человека его возраста не было и следа седины. Особенно если учесть, что́ он – как считается – пережил. Он один из тех троих детей, выживших в тот злополучный день. Его рассказ добавляет красок к описанию зверств, совершенных американскими дьяволами. «Они раздали детям кружки с водой и приказали выпить, – говорит он, – но эта вода оказалась бензином». К счастью, он был в одном из дальних углов амбара и потерял сознание от холода – это сохранило ему жизнь. «Американцы, – говорит он, – это звери в человеческом обличии. Даже несмотря на всё прошедшее время, пламя гнева до сих пор горит в моем сердце».

Выйдя из амбара, мы увидели группу из пары дюжин рабочих, терпеливо ожидавших на улице, когда закончится наша экскурсия, чтобы начать свою. Они – заводские рабочие, приехавшие сюда с образовательной экскурсией. «Интересно, что они подумают, когда увидят нас после просмотра всего этого», – шепчет Александр.

Я думал, что всё уже закончилось. Но нет – оказалось, что есть и третий амбар, который был местом действия еще одного жестокого сожжения, но к этому моменту я уже настолько эмоционально опустошен от увиденного и переполнен очевидной театральностью экспозиции, что потерял нить истории, которую рассказывал гид. Мин указывает на надпись, нацарапанную на стене «в самый последний момент»: «Да здравствует Трудовая партия Кореи!» – написал умирающий мученик.