Марина Москвина - Учись слушать. Серфинг на радиоволне

Находка живой кистеперой рыбы для человечества была столь же ошеломляющей, как если бы произошла встреча с живым и свежим динозавром. Это открытие в 1938 году совершила мисс Марджори Куртене-Латимер, обитательница африканского городка Ист-Лондон, где она создала скромный музей на основе стареньких маминых платьев и украшений. Биолог, орнитолог, ихтиолог, основатель Ассоциации южноафриканских музеев, городских Исторических обществ и Ассоциации дикорастущих цветов, учредитель птичьих и ландшафтных заповедников, почетный доктор Родезийского университета, почетный гражданин Ист-Лондона, писательница, скульптор и художник!..

Вот с кем бы я с удовольствием сделала радиопередачу! Да что передачу… Позови меня Марджори куда-нибудь – на остров Птиц или в плавание на Коморские острова, я бы за ней в огонь и в воду, до того выдающийся человеческий экземпляр.

Явление целаканта народу считается самым солидным зоологическим открытием ХХ века и всей жизни мисс Латимер. Похоже, за девяносто семь лет она так и не удосужилась выйти замуж. Ископаемый кистеперый целакант для нее затмил целый мир. Он стал для нее опорой и отрадой, счастьем и судьбой. Никто не выдерживал с ним никакого сравнения. В свои девяносто шесть Марджори с мечтательной улыбкой рассказывала в интервью:

– Это было самое удивительное существо, какое я когда-либо встречала!

Она умерла по чистой случайности, подхватив воспаление легких, иначе жила бы вечно. Ее встретила на небесах и унесла в голубые дали сияющая душа целаканта.

«Уважаемый доктор Смит [3]! – строчила Марджори письмо своему коллеге, когда грянул ее звездный час. – Вчера мне пришлось ознакомиться с весьма необычной рыбой. Сообщил о ней капитан рыболовного траулера. Я немедленно отправилась на судно и увидела синий плавник, выступающий из большой кучи рыб. Я быстро удалила все экземпляры с вершины кучи и обнаружила такую красивую рыбу, какую можно увидеть только во сне.

Вот моя очень приблизительная зарисовка. Надеюсь, вы сможете помочь мне определить это существо. Оно покрыто мощной чешуей, настоящей броней, плавники напоминают конечности – сплошь в чешуе до самой оторочки из кожных лучей. А каждый луч колючего спинного плавника ощетинился маленькими белыми шипами (смотрите набросок красными чернилами).

«…И возникло видение древних морей, рыб, живших в отдаленном прошлом и известных нам лишь по ископаемым окаменелостям, – написал потом в книге “Старина Четвероног” о целаканте профессор Дж. Л. Б. Смит. – Я не сводил глаз с зарисовки, пытаясь увидеть то, о чем не мог ни мечтать, ни помыслить…»

И доктор Смит объявил мировой общественности об открытии самой древней из живущих на планете рыб, этакого чудища морского, назвав его в честь прекрасной Марджори Латимер – Latimeria.

Все, конечно, кинулись изучать анатомию натуральной латимерии, явно пограничного существа между водной и земной стихией – двоякодышащего и живородящего. Особенное внимание притягивали плавники, имеющие на конце подозрительные твердые лучи с мягкой подушечкой посередине.

Плавник это, лапа, кисть или стопа? Во всяком случае именно кистеперая рыба могла стать отважным первопроходцем, который, на свой страх и риск, выбрался из океана и начал осваивать сушу! Неистовым хордовым, кому мы обязаны тем, что через миллионы лет появились наземные позвоночные.

То, что латимерия по сей день существует на свете, – сказочное чудо. Их в океане считанные единицы, ловить латимерию запрещено Вашингтонской конвенцией: статус «неприкосновенности» имеют все целакантовые, включая еще не открытые виды.

Чтобы взглянуть, как она живет в естественных условиях, Жак-Ив Кусто самолично спускался на километровую глубину засвидетельствовать ей свое почтение.

А тут, пожалуйста, в обычном железном ящике, не в жидком азоте, не забальзамированную, а просто так – нам присылают в Москву мертвую кистеперую рыбу.

Быть может, этот на редкость нецивилизованный ящик летел к нам в каком-нибудь рефрижераторе. А тут о нем сначала забыли, потом стали думать да гадать, что с этой тварью морской делать… В конце концов являюсь я, в ту пору внештатный репортер престижной столичной газеты (пара оптимистических репортажей, и примут в штат!), и застаю ужасную картину тления и распада.

Уже издалека чую нестерпимый запах. С зажатым носом приближаюсь к мадагаскарскому ДАРУ и, главное, знаю, что не надо заглядывать в ящик, а то эта рыба потом будет сниться ночами, – бежать оттуда, бежать во все лопатки! Но – как-то неудобно при исполнении служебных обязанностей.