Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

Федеральные власти во многом игнорировали эти проблемы, предпочитая не входить в села в завоеванных районах и, по возможности, воздерживаясь от «зачисток». Однако такая тактика, оправданная с точки зрения минимизации потерь, создавала угрозу открытия чеченскими боевиками «второго фронта» на занятых российскими войсками территориях. Подобная ситуация уже имела место в 1995–1996 годах, когда федералы, по сути, контролировали лишь важнейшие коммуникации, но не населенные пункты.

Еще один вопрос, ответ на который долго не давали высшие федеральные чиновники, касался целей силовой акции в Чечне. Официальные заявления были крайне расплывчаты — они могли интерпретироваться и как закрепление на левом берегу Терека с проведением точечных спецопераций по захвату лидеров боевиков, и как подготовка к полномасштабному наступлению на правобережную часть Чечни. Уклончивость в декларировании целей операции объяснялась вполне обоснованной осторожностью (Москва рассчитывала таким образом представить любой исход силовой акции как победу), а также внутриполитической конъюнктурой.

Хотя значительная часть российской элиты демонстрировала готовность поддержать В. Путина, взявшего на себя основную ответственность за направление войск в Чечню, в федеральном центре не было единого мнения на этот счет. Иллюстрацией служило поведение президента Б. Ельцина, который ни разу всерьез не прокомментировал ситуацию на Северном Кавказе и свое отношения к операции федеральных сил. Неясно, чем было вызвано молчание президента: его болезнью или же политическим расчетом. Передав рычаги управления ситуацией главе правительства, Б. Ельцин сохранял широкое поле для маневра и мог в зависимости от развития событии либо записать «плоды победы» в свой актив, либо — в случае неудачи силовой акции — дистанцироваться от действий В. Путина и дезавуировать «второй чеченский поход» в целом.

К началу октября федеральные власти сумели взять под свой контроль большую часть Шелковского и Наурского районов, отделенных от остальной территории Чечни рекой Терек. Первые дни силовой акции развивались по вполне благоприятному для Москвы сценарию — военные успехи были налицо. Федеральным силам удалось опровергнуть предположения скептиков о неспособности Москвы реализовать политическое решение о проведении силовой акции на территории Чечни, добившись при этом определенных военных успехов. В то же время тактика операции — «малой кровью» с разделением территории ЧР на «промосковскую» и «террористическую» — требовала времени и терпения, которых в арсенале федеральных властей было заведомо недостаточно.

Однако говорить об однозначно позитивном для центра развитии всех факторов — военного, внутриполитического, геополитического, информационного — не приходилось. Ожидалось, что серьезным препятствием для продвижения войск уже через месяц станут климатические условия — горные перевалы будут закрыты, авианалеты и артобстрелы утратят эффективность, потребуется налаживать инфраструктуры для снабжения войск, что будет крайне трудно в случае, если не удастся обеспечить относительную стабильность в собственном тылу.

Дамокловым мечом, занесенным над федеральными властями, по-прежнему оставалась угроза значительных потерь: пока этот вопрос не стал значимым для общественного мнения, однако, как показывали события в Дагестане и активность комитетов солдатских матерей, значительные жертвы способны спровоцировать рост социально-политической напряженности в отдельных регионах, что особенно было важно в контексте предстоявших в декабре выборов в Госдуму. Постепенно обозначили готовность «раскручивать» в политических целях тему жертв среди федеральных войск и мирного населения целый ряд ведущих политиков, а также телеканал ОРТ. Трудновосполнимыми могли оказаться и потери в технике — их компенсация потребовала бы времени и средств. Между тем заявленная Минобороны тактика «неспешного» создания «санитарной зоны» могла дать чеченской стороне передышку, за время которой та сумела бы собраться с силами и привлечь новых боевиков из-за рубежа.

Значительное влияние на развитие событий оказывали и политические факторы. Хотя западные страны пока демонстрировали прохладную, но все же близкую к нейтральной реакцию на операцию в Чечне, было очевидно, что события на Северном Кавказе затрудняли для премьера В. Путина установление благожелательных отношений с лидерами зарубежных государств. Это могло оказаться выгодным с пропагандистской точки зрения, но весьма рискованно для создания образа перспективного политика, способного обеспечить преемственность власти в России. К тому же внутри страны у В. Путина не было «прочных тылов»: военная неудача могла привести к очередному правительственному кризису, причем и президент, и потенциальный преемник В. Путина не считали бы себя связанными какими-либо обязательствами по продолжению силовой операции в ЧР.