Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

А вот отрывок из учебника русского языка для студентов Массачузетского технологического института:

«Глеб Фомич — молодой агитатор с блестящим будущим. По дороге в агитпункт он распевает гимн (это по понедельникам, средам и пятницам). По вторникам и четвергам он поет какую-нибудь другую патриотическую песню.

Когда он входит в кабинет, подчиненные говорят:

— Привет нашему славному начальнику Глебу Фомичу! Он отвечает:

— Советский Союз окружен капиталистическими врагами!»

Я был — притом недолго, с экскурсией, — только в образцовой новой школе. Светлая, нарядная, она радовала глаз.

Меня никто не приглашал в ту школу, где дорогу посетившему ее мэру перебежала здоровенная крыса. Директор храбро бросился за ней с метлой. Но скандала избежать не удалось, поскольку всем было ясно, что это — одна из постоянных обитательниц школы, а не случайная гостья, которой захотелось хоть краешком глаза взглянуть на «отца города».

Это произошло в центре Гарлема, где учатся дети негров. Здание школы построили в конце прошлого века. В нем не было ни одной исправной двери. Школьники развлекались тараканьими бегами: «рысаки» гнездились всюду — в щелях облупившейся штукатурки классных комнат, в книжных шкафах и даже в партах.

Школы Гарлема — беда и позор города. Узкие окна, заслоненные соседними высокими фасадами, почти не пропускают света. В классах неимоверная теснота. Денег, которые отпускает город, едва хватает на то, чтобы кое-как латать разрушающиеся здания.

Суровой зимой 1968 года тысячи плохо одетых детей Гарлема вообще не могли посещать школу. Многие так мерзли дома, что власти разрешили им ночевать в отапливаемом военном складе.

Полмиллиона нью-йоркских школьников и школьниц, черных и белых, протестуя против тесноты, скученности в школах Гарлема и других районов бедноты, однажды не пришли на занятия. Власти, чтобы успокоить «забастовщиков», пообещали перевести часть гарлемских ребятишек из самых плохих школ в другие, расположенные в тех районах города, где живут более обеспеченные люди.

После этого директора и школьные инспекторы получили тысячи писем протеста от белых жителей, не желающих, чтобы их дети сидели рядом с неграми. Власти, однако, подтвердили свое решение.

Тогда в городе, где формально нет школ «только для белых» и «только для черных», четверть миллиона леди и джентльменов из «организации белых родителей» объявили бойкот распоряжению властей.

В 1970 году журнал «Лайф» провел опрос школьников, учителей и родителей. В «белых районах» за расовую интеграцию, за совместное обучение белых и негров, высказалось больше половины учителей и школьников, но меньше трети родителей.

Однако разве дело только в том, станет ли какая-то часть гарлемской детворы ездить из своего гетто в кварталы, где в школах меньше крыс и больше простора?

Представим, что новый, просторный и светлый первый класс заполнили двадцать белых малышей и двадцать курчавых негритят. Через двенадцать лет из этих сорока школу окончат двадцать белых юношей и десять черных. А остальные? Они отсеиваются по разным причинам. Так говорит статистика. Эта пропорция была предопределена неписаными законами американской жизни уже в тот день, когда робеющие первоклассники пришли с букетами к дверям школы.

Но и десять черных парней, получивших все-таки аттестаты зрелости, не вытянули десять счастливых билетов. Считается, что у черного Джонни втрое меньше возможности окончить колледж или университет, чем у белого.

Но допустим даже, что в один прекрасный день перед неграми сразу распахнутся двери всех высших учебных заведений. Высшее образование в Америке — это дорого, очень дорого. А средняя негритянская семья гораздо беднее белой. Где же взять деньги на учение?

Пусть Джонни из Гарлема человек железного здоровья и стальной воли. Днем он учится, а часть ночи крутит баранку такси, зарабатывая на учение и на книги. Он научился не замечать орущих ребятишек, не слышать перебранку соседей за тонкой перегородкой. Но может ли Джонни не думать, ради чего, собственно, добивается он диплома юриста или инженера?

Ведь этот диплом тоже не гарантирует ему места под солнцем. Волю, энергию черного Джонни уже сегодня подтачивает сознание, что завтра, возможно, ему скажут: место, на которое он рассчитывал, к сожалению, уже занято другим, занято белым Джонни.

Цифры неумолимы: когда родившиеся в один и тот же день черные и белые вырастут, безработных среди первых будет вдвое больше.