Александр Тарасов: Творчество и революция – строго по Камю. Постсоветская левая молодёжь в поисках новой культуры и новой идеологии

Цветков настаивает на глобальном видении революции: «Революция перманентна. Русская попытка октября 17-го закончилась именно потому, что остановилась в неких «исторических» и «географических» границах, т.е. Революция подчинилась истории и потому постепенно исчезла. Если бы, как кое-кто и предлагал, Революция двигалась бесконечно от центра к периферии, то она длилась бы много дольше, и, когда периферия была бы исчерпана, Революция начала бы обратное, гораздо более продуктивное движение – от периферии к центру (время Утопии)» (там же, стр. 15). Он исходит из того, что глобальная революция, провоцируемая самόй неолиберальной глобализацией, уже дает о себе знать в разных точках планеты, просто большинство не хочет пока этого признавать: «Завтрашний ад пока сосредоточен в отдельных аквариумах-гетто, полигонах третьих стран – Курдистане, Сомали, Сербии, Боснии, Чьяпасе, а также в частных обиталищах тех, кому «не повезло». Завтра «не повезет» всем, кто связывал свои надежды с социализированным (кастрированным) большинством, всем, кто планировал что-то, кроме крушения системы. Инфернальные фрагменты «социального ада», трудно поддающиеся коммерческой ретуши, сообщают нам о системе больше, нежели остальные павильоны цивилизации. Демократия скрывает от клиента цену предлагаемых выгод и удобств. Это лекарство, побочный эффект которого гораздо сильнее основного, это – смерть. Военно-промышленная индустрия смерти требует заказа, диктатура закона требует жертв, временные промежутки между конфликтами делаются все незаметней, а число беспокойных зон растет» (там же, стр. 188). Интересно, что тут анализ Цветкова совпадает с анализом многих вроде бы куда более умеренных авторов (ср., например, следующий абзац из статьи Бориса Кагарлицкого в журнале «Знамя», 1999, № 11, стр. 177–178: «…варварство торжествует. Оно проявляется пока на окраинах системы, в России и в Африке, в бывшей Югославии и в Колумбии. Сначала появляются лишь очаги хаоса. Мир всеобщей конкуренции становится миром неуправляемого насилия – в точности в соответствии с представлениями Томаса Гоббса о «войне всех против всех». Любые правила – условны. Желание победить (или отомстить тому, кто обошел тебя) – абсолютно. Оно предопределено логикой самой системы, точно так же как стихия агрессивности является ее неизбежным порождением на психологическом уровне. Выводы психоанализа, сделанные еще в 20-е годы (в преддверии фашизма), подтверждаются опытом последних лет. Бессмысленные региональные и этнические конфликты, распространение оружия массового поражения, рост коррупции, мафии, наркобизнеса – все это пока характерно для периферии. Взрыв национализма – закономерный результат капиталистической глобализации. Масштабы человеческих жертв в Руанде, Сьерра-Леоне и Конго уже вполне сопоставимы с истреблением людей в ГУЛАГе или во время Второй мировой войны, с той лишь разницей, что тогда резня происходила на фоне великих исторических битв, а сейчас – просто так. Курдистан, Чечня, Таджикистан, бывшая Югославия, Колумбия – география насилия постоянно расширяется. Этот всплеск насилия – естественная реакция периферийного общества, лишенного перспектив приобщиться к рыночному процветанию и не видящего ясных перспектив для того, чтобы преобразовать себя на иной основе»).

Но, в отличие от других авторов, настроенных панически, упаднически или эскапистски, Цветков приветствует грядущую социальную катастрофу, зная, что реальное развитие – со сменой систем – возможно только через катастрофы. Поэтому книга Цветкова завершается гимном будущей революции, гимном партизану, гибнущему ради этой революции в бою: «Ворота открыты. Тебя уже ждут первые три участника операции и еще те, чьи портреты висели у вас на стене, и другие, незнакомые пока бессмертные братья. У всех бессмертных есть оружие. Они ходят в солнечной форме, такой же, как теперь у тебя, и руководят отсюда самым серьезным ПОКУШЕНИЕМ. Ты входишь, и светловолосая богиня подает тебе чашу с вином вечной жизни» (А. Цветков, стр. 216).

Чем же вызвана такая популярность книги Цветкова у молодежи? Полагаю, не только ярким, образным литературным языком, каким она написана, но и тем, что она сознательно написана на понятном молодежи языке, зачастую – просто на молодежном сленге, а также и тем, что Цветков фактически переработал, переплавил и адаптировал значительную группу практически неизвестных у нас в стране западных леворадикальных идей и теорий, сделав их таким образом доступными (пусть пока в адаптированном виде) для современного молодого читателя (часто подростка), как правило, не имеющего доступа к источникам на языке оригинала и в то же время изначально не верящего в заранее оплаченную «критику» этих идей советскими профессорами в советское время – критику неумную, некомпетентную и часто основанную на подтасовках, передергиваниях, а то и откровенной клевете. А еще книга Цветкова привлекает молодежь пафосом освобождения , воспеванием подвига самопожертвования , с одной стороны, и трезвым взглядом на мир – жестокий, грязный, несовершенный, заслуживающий уничтожения и, через уничтожение – изменения – с другой.