Цветков настаивает на том, что только путем эксперимента, путем проб и ошибок, совершаемых активным революционным субъектом, можно выяснить, какие методы сегодня действенны, а какие – нет: «Восстание не нуждается ни в каких внутренних причинах, можно назвать сотни “революционных ситуаций”, не разрешившихся ничем, и десятки восстаний, начавшихся без всяких для того “условий”» (там же, стр. 111). Цветков убежден также в педагогической , воспитательной и образовательной роли революции: «Революция – высшая и единственная сегодня форма образования, ибо только она позволяет пережить любому из нас тот истинный (бессловесный, наднациональный и сверхиндувидуальный) опыт, который ранее был доступен человеку в результате инициации» (там же, стр. 7).
Поэтому в книге Цветкова много по сути практических рекомендаций (в конце концов такая книга без практических революционных рекомендаций, в соответствии с логикой Цветкова, была бы именно «искусством», то есть иллюзорной формой деятельности, мусором, просто текстом, то есть чем-то, противостоящим реальности, практике, революции: «Там, где кончается текст, начинается Революция» (там же, стр. 15), – говорит Цветков).
«Как достойно ответить агентам либерализма на столь милом им языке экономических цифр?» – спрашивает Цветков. И отвечает: «До тех пор пока терпеть ваши пикеты, протесты, митинги будет выгоднее, чем выполнять ваши требования, экономические животные вас не услышат и не поймут. Переходите на их язык.
Что может стать источником ущерба? Представьте себе, после вашей демонстрации остаются выпотрошенные ларьки и супермаркеты, персонал этих заведений, как только перепуганная охрана сбежит, с удовольствием поучаствует в вашем праздничном погроме витрин капиталистического изобилия, недоступного «неудачникам». Перевернутые машины «сильных мира сего», разгромленные редакции «четвертой власти», стихийная конфискация банковских хранилищ плюс затраты на лечение милиционеров, секьюрити и прочих псов закона, у которых не хватит солидарности, чтобы держаться подальше от коллективного гнева, которые посмеют преградить вам дорогу со своим жалким оружием» (там же, стр. 67).
Практические рекомендации, конечно, учитывают формальный статус борца. Рабочим Цветков советует активно использовать европейский опыт 60-х – 70-х годов: «Ничто так не отрезвляет лакеев капитала, как ущерб их частной собственности. В Милане составляли списки их имен и клеили на автобусных остановках листовки с описанием сексуальных и финансовых афер своих боссов. Во Франции начала 70-х директоров модно было запирать в их кабинетах, кормить, но не очень – из расчета средней зарплаты, заставлять слушать записи революционных песен по тысяче раз в день, чтоб слова остались у большого человека в подсознании. В Мане трудящиеся выкрасили владельца-директора в красный цвет тушью и водили по городу с неприличным плакатом на шее – «он трахал не только своих секретарш, но и сто тысяч своих рабочих». В специальных случаях тупого классового упрямства коллективу приходится вывозить виноватого в лес и на некоторое время прикапывать, дабы хозяин вернулся к основам, ощутил тяжесть и реальность почвы и принял сторону прикопавших его рабочих» (там же, стр. 71). У студентов и школьников, естественно, другие возможности: «Если вы студент, т.е. человек, мнящий себя образованным, вам не составит труда адаптировать «шантажистский» тип поведения в своих условиях. Вспомните школьную пору. Вымазанные говном ручки дверей и двери, вовремя снятые с петель, взрывы коллективного кашля и насморка, встречающие наиболее реакционных преподавателей, заткнутые тряпкой раковины, телефонные угрозы, паутина из ниток на тропе врага, зажигалка, поднесенная к чувствительному сенсору противопожарной безопасности, и наконец самое действенное – сидячие забастовки в коридорах и оккупация университетов» (там же, стр. 70–71). Рекомендация, обращенная к любому желающему услышать: «Продать телевизор. Это не метафора, а реальные деньги, на которые можно купить баллончик с настенной краской или обойму-другую патронов. Зачем вам эротические программы, отвлекающие от секса, или фильмы о войне, не оставляющие времени на войну? Не стоит продолжать шоу» (там же, стр. 21). Наконец, обобщение:
«Практическая революционная работа сегодня может иметь много неклассических форм – информационный заговор группы журналистов, создающих в сознании читателей необходимую для Революции популярную мифологию; к такому информационному заговору могут быть привлечены и совсем далекие от Революции репортеры и аналитики, воспринимающие подрывную фальсификацию как «утечку» из «конфиденциальных» источников. Возможны действия в плохо контролируемых правительством регионах – дикие диггеры под землей, телефонные хулиганы, способные обзвонить за день несколько сотен учреждений, хакеры – взломщики и авторы компьютерных вирусов, выводящих из строя оперативные программы и целые базы данных в редакциях, банках и правоохранительных органах. Уличные дестроеры, способные превратить мирную демонстрацию в столкновения с властями и погромы в магазинах. Все эти провокаторы – клетки будущего «нового коллектива». Революция требует личного и ежедневного творчества на основе текущих событий, хлам типа «Поваренной книги анархиста» хорош лишь как пример провокационного бестселлера, но не в качестве пособия. Представьте себе, чем может кончиться в огромном мегаполисе регулярное исчезновение электричества в целых районах и на предприятиях в никому не понятном ритме в течение целых недель (за ритм можно принять переложенный на азбуку Морзе текст какого-нибудь из декретов Ленина или текст песни про «Анархию в Соединенном королевстве», чтобы потом они бессознательно узнавались)» (там же, стр. 11).
Читать дальше