Александр Тарасов: Творчество и революция – строго по Камю. Постсоветская левая молодёжь в поисках новой культуры и новой идеологии

12 апреля 1993 года Цветков шел во главе колонны протестующих студентов, пытавшихся прорваться от «Белого дома» к Кремлю, и в столкновении с ОМОНом получил второе тяжелое сотрясение мозга. Через несколько дней Цветков стал одним из лидеров новосозданного радикального студенческого профсоюза «Студенческая защита», возглавил в Исполкоме «Студенческой защиты» Агитационно-массовый отдел. Спустя год, 12 апреля 1995 года Цветков вновь оказался одним из организаторов массовых студенческих беспорядков в центре Москвы, вновь вел студенческую колонну от «Белого дома» на Кремль, вновь дрался с ОМОНом и вновь получил тяжелое сотрясение мозга.

Помимо того, Цветков в 1994 году высылался с территории «нэзалежной Украйны» в связи с «антиукраинской деятельностью экологического характера» (то есть за участие в пикетировании строительства Одесского нефтеналивного терминала). Кроме того, Цветков побывал в 1996–1998 годах сначала выпускающим редактором, а затем и ответственным секретарем газеты «Лимонка» – и ему удалось радикально изменить лицо газеты, сделать ее популярной у молодежи и поднять тираж с 5 до 11 тысяч. Затем Цветков преподавал в созданном известным теоретиком «новых правых» А. Дугиным «Евразийском университете», где читал лекции о современной революционной теории и практике и о методах манипуляции сознанием посредством СМИ. Кроме того, Цветков вел программу на «Народном радио» (впрочем, программу Цветкова быстро закрыли – как утверждают сами работники радио, по требованию администрации президента).

Одновременно Цветкову удалось окончить Литературный институт (его дважды пытались оттуда выгнать за «политический экстремизм», но почему-то не получилось), опубликовать в периодике большое количество рассказов, поучаствовать в качестве художника в ряде выставок, выпустить три книги прозы – «THE», «Сидиромов и другая проза» и «TV для террористов», обратить на себя внимание литературной критики, резко разойтись во взглядах с Лимоновым и Дугиным, распустить Фиолетовый Интернационал и т.д. Возможно, не всё в биографии этого молодого человека понравится «старшим товарищам». Но это – реальная биография реального представителя молодого – первого постсоветского – поколения. Кстати сказать, Цветкову и его друзьям и единомышленникам очень многое не нравится в биографиях «старших товарищей».

Книга «Анархия non stop» – это сборник сильно переработанных автором теоретических статей, написанных Цветковым за период с 1995 по 1999 год. Часть этих статей является редчайшим не только у нас, но и вообще в мировой практике примером соединения теоретического текста с художественным произведением, к тому же, как правило – пародией и (чаще) самопародией. Некоторые тексты «старшим товарищам» читать не рекомендуется, особенно тем, у кого плохо с чувством юмора. У молодежи эти тексты, напротив, вызывают дикий восторг. Чтобы было понятно, в чем дело, ограничусь двумя краткими иллюстрациями. Текст «Последний Интернационал – враг бледнолицых» начинается словами: «В середине сцены – бессмертный вождь краснокожих Ленин, окруженных вражескими скальпами в своем гранитном вигваме» (А. Цветков. Анархия non stop. М., 1999, стр. 207). А текст «Последняя речь Буратино» – словами «Год назад расстреляли Карабаса. Трибунал отлучил от театра и выслал Алису, Дуремару успешно отшибают память о мрачном прошлом в исправительной мастерской и не разрешают ловить пиявок. Базилио взят продавцом билетов, хотя всем известно, что он мухлюет и подготавливает новый путч, склоняя на свою сторону Пьеро…» (там же, стр. 212).

Многие замшелые поклонники Зюганова из «старшего поколения», сталкиваясь с подобными текстами, раздражаются, не понимая (и даже не пытаясь понять), что это – лишь литературное отражение нового социального опыта, такого, какого у них самих просто не было. Вот зарисовка этого опыта их книги Цветкова: «Ты впервые пробуешь кислоту. Впервые демонстративно уходишь с лекции, где тебе втирают про преимущества рыночной системы, и читаешь в парке Бакунина, потому что Хаким Бея трудно достать. Впервые выбриваешь виски и идешь на никем не разрешенный митинг, где метко кидаешь недопитую бутылку в милицейскую цепь и кричишь в мегафон: «Капитализм – дерьмо!» Ты уходишь из дома, чтобы жить с друзьями общиной в приговоренном к сносу доме. Ты оставляешь институт, потому что там всеми движет страх, вызывающий у тебя брезгливость. Их страх как запах их гниения. «Не хочешь ли ты назад в СССР?» – на дурацкий вопрос холеной журналистки из блядской американской газеты ты гордо отвечаешь: «Я анархист» – и даришь ей неприличную листовку» (там же, стр. 122–123).