Александр Тарасов - Написанное болью

Троих рабочих завода "Молдавкабель", которых везли в больницу, лично застрелил опоновец Василий Шефаль. Несколько десятков жителей села Гиска вывезли в неизвестном направлении. Не вернулись. На подконтрольной территории в районе улиц Комсомольская, Кавриаго и Победы опоновцы выселили людей из квартир на улицу. Исключительно "русскоязычных". Ворвавшись в квартиру пенсионера Абрамова, который ни за что не хотел открывать дверь, застрелили не только его, но и кошку. Кошка тоже оказалась "русскоязычной". В микрорайоне Борисовка задержали троих детей и стали допрашивать, за кого они: за Молдавию или за Приднестровье? Двое старших сообразили, с кем имеют дело, а самых маленький, десятилетний, сказал, что он за гвардейцев, потому что у него отец гвардеец. Расстреляли в упор. В переулке Лермонтова на глазах у матери разорвало двоих детей.

Опоновцы поймали пятнадцатилетнего пацана, подвозившего на мотоцикле гвардейца. Гвардейца расстреляли. Мальчишку избили, вырвали губу и распяли на столбе. Многих, кстати, распинали на столбах и деревьях. Только не гвоздями, как в Евангелии, а классически - веревкой и проволокой. И Бендеры порой напоминали захваченный римлянами Иерусалим" (с. 166, 167).

И стремительно прозревающий Бершин заключит: ":приходили на память слова Антонеску: "Меня не волнует, войдем ли мы в историю как варвары. Римская империя совершила целую серию варварских актов по отношению к современникам, и все же она была самым величественным политическим устройством:" Потомки римлян возрождали римские традиции" (с. 167).

Фигура Антонеску всплывает в книге, разумеется, не случайно. Фашистская Румыния времен Антонеску - это и есть идеал молдавских православных демократов. Как, естественно, и румынских. Вспоминаю рассказ одного знакомого журналиста, в те времена - ответсека "Недели". Было это году в 1997-м. Какая-то американская или немецкая корреспондентка попросила его помочь связаться с румынским посольством - она собирала материал о терроре в Румынии во времена Антонеску и, в частности, о еврейских погромах. Мой знакомый ей помог. Результат был феерический. В посольстве их вежливо приняли и, честно глядя в глаза, сообщили, что никаких репрессий (и уж тем более погромов) при Антонеску в Румынии не было, что режим Антонеску был самым что ни на есть демократическим, героически противостоял окаянному большевизму, что никакого румынского фашизма в природе не было, а сам Антонеску был подло оклеветан злодеями-коммунистами и пал жертвой их послевоенного тоталитаризма. Иностранная корреспондентка осталась в недоумении, а мой знакомый по дороге из посольства озвучил весь набор русских ненормативных слов и выражений, какой знал:

У Бершина в книге помещена интерлюдия, в которой действуют Антонеску и его присные. Вот некоторые цитаты из генерала, а затем маршала Антонеску (все взяты из документов, хранящихся в Центральном Архиве Республики Молдова): "Нужно больше расстреливать. При самом незначительном сопротивлении со стороны населения - расстреливать на месте. Фамилии казненных обязательно публиковать. Пусть все знают, что мы играем всерьез и по-крупному: население Бессарабии нужно подвергнуть тщательной проверке. Подозрительных и тех, которые выступают против нас, нужно уничтожить: Ни один еврей не должен оставаться в селах и городах, их следует интернировать в лагеря: особо опасных - расстреливать: Превыше всего - интересы румынского государства! И эти интересы требуют выкачивать из Транснистрии как можно больше для покрытия экономических нужд войны и особенно для проведения будущих операций, чтобы мы могли прокормиться за ее счет!" (с. 54-55, 56-57).

А вот как полностью звучит уже вспоминавшееся Бершиным высказывание Антонеску о варварах и Римской империи: "В сентябре 1941 года на заседании правительства Румынии Антонеску заявил буквально следующее: "Рискуя быть не понятным некоторыми традиционалистами, которые, возможно, имеются среди вас, я выступаю за насильственную миграцию всего еврейского элемента Бессарабии и Буковины, его нужно выставить за пределы наших границ. Я также за насильственную миграцию украинского элемента, которому здесь нечего делать: Меня не волнует, войдем ли мы в историю как варвары. Римская империя совершила целую серию варварских актов по отношению к современникам, и все же она была самым величественным политическим устройством. В нашей истории не было более подходящего момента. Если нужно, стреляйте из пулеметов" (с. 59).