Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

Европейские правые политики и общественные деятели, как уже сказано, видели в СССР врага, разносчика всемирной анархии (что в первые послереволюционные годы, пожалуй, соответствовало действительности). Большевизации приходилось опасаться всерьез, а потому на Западе принимались энергичные меры по созданию санитарного кордона из стран-лимитрофов вокруг Советского Союза и его экономической блокаде. По сути, Запад создал тогда в СССР автаркию автоматически – просто отрезав Советский Союз от внешнего мира.

После революции у нас почти не было товаров для экспорта. За жизненно необходимый импорт платить приходилось золотом [130] На Западе к тому же отказывались принимать советские золотые червонцы с изображением сеятеля. Поэтому в СССР даже стали чеканить царские червонцы с портретом Николая II. , роль которого в международной финансовой системе была гораздо выше, чем сейчас. А золота мало. У советского режима просто не оставалось выхода, как начать автономное, самостоятельное плавание в неизвестность. Так рождалась индустриализация.

Правящие классы Запада, сидящие на пороховой бочке мирового рабочего движения, усиленно подпитываемого из Москвы, внимательно наблюдали за внутренними метаморфозами политической и экономической жизни в СССР, пытаясь предугадать дальнейшие действия красного гиганта. Предчувствуя важные события, в страну зачастили иностранные туристы, гости и аналитики – будущие «советологи» и «кремлеведы». Ильф и Петров дают точный портрет одного из таких аналитиков:

– Я восхищен, – сказал профессор, – все строительство, которое я видел в СССР, грандиозно. Я не сомневаюсь в том, что пятилетка будет выполнена. Я об этом буду писать.

Об этом через полгода он действительно выпустил книгу, в которой на двухстах страницах доказывал, что пятилетка будет выполнена в намеченные сроки и что СССР станет одной из самых мощных индустриальных стран. А на двухсот первой странице профессор заявил, что именно по этой причине Страну Советов нужно как можно скорее уничтожить, иначе она принесет естественную гибель капиталистическому обществу.

От СССР исходила опасность, прежде всего, идеологическая. Большевики призывали к смене существующих на Западе государственных институтов, уничтожению колониальных империй, к всемирному братству трудящихся. Правящие элиты Запада – в рамках непрекращающейся идеологической войны – плели антисоветские заговоры и устраивали провокации. Убийства советских представителей разного ранга за рубежом являлись повседневностью. И эти реалии необъявленной войны также находили отражение в нашей литературе. Например, после трагической гибели советского дипломатического курьера Теодора Нетте при защите диппочты в феврале 1926 года появилось знаменитое стихотворение В. Маяковского «Товарищу Нетте – пароходу и человеку». Тот же мотив мы улавливаем даже в стихах о Гавриле в «12 стульях»: «В конце стихотворения письмоносец Гаврила, сраженный пулей фашиста, все же доставляет письмо по адресу.

– Где же происходило дело? – спросили Ляписа. Вопрос был законный. В СССР нет фашистов, за границей нет Гаврил, членов союза работников связи.

– В чем дело? – сказал Ляпис. – Дело происходит, конечно, у нас, а фашист переодетый».

Гаврила комичен, но ведь дипкурьера Теодора Нетте действительно убили! И фашисты – не выдумка. Фашисты, будучи крайней формой антикоммунизма и национализма, появились в Европе как реакция на коммунистическую угрозу. Их приход к власти, сначала в Италии, а потом их последышей – немецких нацистов – в Германии, определил политическую карту континента на два десятилетия вперед. Значение этого противостояния остро ощущалось еще в начале 1920-х годов, тот же М. Булгаков записывал в сентябре 1923 года: «В Болгарии идет междоусобица. Идут бои с коммунистами! Врангелевцы участвуют, защищая правительство. Для меня нет никаких сомнений в том, что эти второстепенные славянские государства, столь же дикие, как и Россия, представляют великолепную почву для коммунизма. Наши газеты всячески раздувают события, хотя, кто знает, может быть, действительно, мир раскалывается на две части – коммунизм и фашизм». И там же: «Центр фашизма в руках Кара, играющего роль диктатора, и Гитлера, составляющего какой-то «Союз» (5). Вначале речь идет о правом немецком политике Густаве фон Каре, но любопытно, что здесь мы уже натыкаемся на упоминание об А. Гитлере – советская пресса о нём заинтересованно пишет.