Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

«Построение групп, способных защитить интересы их членов на основе идентичности символического капитала, которым они обладают, является естественным результатом их деятельности» (З. Бауман, «Индивидуализированное общество») (128).

Интеллигенция начала широко пользоваться предоставленными возможностями, и советский аппарат – давно уже образованный и подкованный – тесно с ней сотрудничал, сопереживал, собутыльничал. Рядовой день из жизни Ю. Нагибина, описанный в его дневнике: «Выступления, аплодисменты, цветы, и вот уже нас везут на трех машинах в какой-то хитрый домик на другом конце Истринского водохранилища, километрах в шестидесяти от Зеленограда. С нами мэр, два его зама, второй секретарь горкома. А там – уже накрытый роскошный стол, прекрасные пахнущие смолой спальни – домик деревянный, скандинавского образца – и неработающие уборные – отечественная поправка к иноземному великолепию… Под конец тяжелого застолья, неожиданный, хороший, серьезный разговор с мэром-похабником. Оказывается, самая главная проблема города-спутника, создающего что-то сверхсовременное и сверхсекретное, не в отсутствии каких-либо тонких материалов или оборудования, а в… невозможности искоренить проституцию…» (129) Трогательно.

По сути, их и различить уже невозможно – взращенная при Хрущеве интеллигенция вступила в возраст власти. «Опасность обуржуазивания очень сильна в советской России, – предупреждал еще Н. Бердяев. – На энтузиазм коммунистической молодежи к социалистическому строительству пошла религиозная энергия русского народа. Если эта религиозная энергия иссякнет, то иссякнет и энтузиазм, и появится шкурничество вполне возможное и при коммунизме» (130).

Разумеется, в циничном поведении полагалось обвинять кого угодно, но только не себя. Откройте мемуары Е. Евтушенко: «Их, циников, напугал мой остаточный нецинизм, их, тайных нигилистов, не думающих ни про какую революцию, испугала именно моя вера, как прямая опасность разоблачить их неверие. Они возненавидели меня за то, что во мне еще держался остаток не отобранной жизнью чистоты, которая давно уже и не пробрезжила в них» (131). Экий стиль! И сравните с реалиями, запечатленными очевидцем: «Вчера был Евтушенко. Читал стихи о Сирано, в которых он проклинает Баскакова, запретившего ему выступать в этой роли.

– Покуда я не буду читать эти стихи – чтобы не повредить своей книжке, но чуть книжка выйдет, я прочту их с эстрады. До выхода книги “я должен воздерживаться от всяких скандалов”» (132). Абсолютный конформизм и фига в кармане.

Здесь мы видим зародыш и ныне действующей системы оценок либералов, опирающуюся на схему «что положено Юпитеру, не положено быку». «Юпитеры», естественно, сами свободомыслящие интеллектуалы, а «быки» – они и есть быки. Позиция, вроде «они сволочи», но это «наши сволочи», всегда близка либеральной интеллигенции, которая готова простить своих любимцев даже за откровенно преступные деяния, вроде антиконституционных переворотов или казнокрадства, ежели то творится на благо некой «демократии». Но кто «против нас», тот не прав в принципе и навсегда. Несогласных с либеральной идеей подвергают остракизму и травле. Себе, любимым, позволяется все – от провокаций до уличных беспорядков. Малейшее же применение власти со стороны оппонентов преподносится не иначе, как посягательство на ту же «демократию» или «свободу слова». И самое удивительное, что энтузиазм в первом случае, и возмущение во втором вполне искренние! В. Кормер: «Двойное сознание – это такое состояние разума, для которого принципом стал двойственный взаимопротиворечивый, сочетающий взаимоисключающие начала этос, принципом стала опровергающая самое себя система оценок текущих событий, истории, социума… (В сегодняшних реалиях добавьте сюда огромный ежедневный поток информации, который помогает легко забыть день вчерашний и оставить свою совесть «чистой» – К.К. ) Между тем, интеллигентская раздвоенность, хотя и доставляет неисчислимые страдания и ощутимо разрушает личность, все же, как правило, оставляет субъекта в пределах нормы, не считается клинической, что объясняется, безусловно, прежде всего, тем, что двойное сознание характеризует целый социальный слой» (133).

Скептично ли, цинично ли, но тогдашняя интеллигенция приспособилась к социалистическому укладу жизни, хотя и проклинала его, считала себя пострадавшей и обиженной. Впрочем, считает и сейчас. У В. Ерофеева как-то спросили: