Александр Донских - Яблоневый сад [litres]

В одном из писем я ему сообщил (обязан был сообщить), что в распутинском номере «Сибири» появится критический материал о его книге «Валентин Распутин». Автор – Сергей Распутин. Материал резкий, жёсткий. Но Вам всё же не стоит, думаю, слишком обижаться на Сергея, потому что на его плечи Судьба взвалила огромную ответственность. И он выполняет свой сыновний долг, как может и как понимает это .

Мне ответили, что со статьёй Сергея Распутина уже знакомы и что в ней видны чужие уши. Не смешны только высокомерие и самоуверенность автора (или авторов). В редколлегии «Сибири», видимо, не нашлось людей, которые бы воспротивились превращению журнала в помойную яму. Не имея никакого желания участвовать в таком издании, я отзываю свой материал об Александре Вампилове. Прошу (а точнее, требую) не печатать его.

Мы очень огорчились такому решению и ответили, что слово настоящего друга и товарища Александра, Саши Вампилова, несомненно, самое весомое и важное для читателя. Знаем и гордимся, что Вашу книгу «Вампилов» ценят в мире, но Вам-то, сибиряку, важнее, конечно же, мнение Ваших земляков. Вот оно каково: Ваша книга алмаз, и он уже в короне русской Литературы. Касаемо книги «Валентин Распутин» – скажу следующее: я не слышал о ней дурных отзывов, кроме как от одного-двух человек. Ну, и что-с дальше-с? Один из них в письменной форме поругал её – и что? В литературе, в искусстве не может быть одного, единого, единообразного мнения. Если же случится сие – кирдык нам всем вместе с нашим искусством и литературой. Разве можно Вам обижаться на мнение Сергея Распутина? Он высказывает не позицию организации, многих писателей или читателей, а – личноесвоё мнение. Причём это мнение сына, именно сына, а не профессионального критика, юбилей отца которого мы все отмечаем. Он пожелал поучаствовать в номере «Сибири» и именно с таким материалом – разве возможно, разве этичнозапретить ему? Потом: всё же в его статье немало хвалы в Ваш адрес как автора. Ей-богу, стоит ли гневаться?

Ответ: не хочу вести дальше какие-либо разговоры. Материал о Вампилове не печатайте.

Наверное, всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно . Чувствуешь досаду, неловкость, недоумеваешь. Имена Валентин Распутин, Александр Вампилов должны, казалось бы, объединять нас, а то и роднить. Но мы дуемся, пыжимся, урчим друг на друга, порой воспринимая здоровую, объективную, совершенно не злую критику-реплику как нападение хулигана, разбойника, убивца, как выплёскивание в лицо автора помоев (журнал – помойная яма ).

Моё мнение не изменилось, что книга «Вампилов» – алмаз, и он уже в короне русской Литературы . Книга – могу пока догадываться – уже встала в один ряд с такими признанными литературными биографиями, как «Моя жизнь дома и в Ясной Поляне» Татьяны Кузминской, «Михаил Пришвин. Жизнеописание идеи» Валентина Курбатова. Из мировой биографической литературы хочется назвать «Фёдор Достоевский» и «Лев Толстой» Анри Труайя. И ещё, конечно же, можно перечислять книги; я же назвал несколько из тех, которые мне полюбились.

Что касается книги «Валентин Распутин» – уверен, она великолепная заготовка для дальнейшей, но уже кропотливой работы. И я не сомневаюсь, что автор возьмётся за такую работу – он талантливый, невзирая на возраст, очень, очень деятельный, он любит и ценит Валентина, Валю Распутина и, прислушавшись к голосу Сергея Распутина, сделает верные выводы.

И ещё раз попытаемся услышать Александра Вампилова: каждый человек родится творцом, каждый в своем деле, и каждый по мере своих сил и возможностей должен творить, чтобы самое лучшее, что было в нем, осталось после него. В этих словах – вера во всех нас. Книга «Валентин Распутин» уже родилась, но ей необходимо вырасти до уровня и значимости «Вампилова», чтобы всецело соответствовать силе таланта автора и его, и нашей любви к Валентину Григорьевичу Распутину.

Тем временем, когда в Иркутске за праздничным столом произносились речи в честь Валентина Распутина, мы, как сами себя назвали, два счастливца , я и прозаик Владимир Максимов, единственные от всей писательской братии Иркутска и даже – оказалось – всей пишущей России, ехали в «буханке» (уазике) зимником по Ангаре в Аталанку, чтобы вместе с селянами и гостями открыть музей-квартиру Валентина Григорьевича.

– Под нами старая Аталанка, – сказал какой-то мужчина во время одной из стоянок на льду. – Здесь и родился Распутин.