Пол Коллиер - Исход. Как миграция изменяет наш мир

Однако даже если большинство людей готово признать, что граждане данной страны обладают определенным правом на то, чтобы ограничивать въезд в нее, подобные права носят ограниченный характер, а кроме того, одни общества имеют меньше прав на эксклюзивность, чем другие. Если страна отличается чрезвычайно низкой плотностью населения, то право не пускать к себе посторонних начинает попахивать эгоизмом. Если коренные жители страны сами недавно произошли от иммигрантов, то жесткие ограничения на иммиграцию становятся совсем неуместными. Тем не менее, как ни странно, именно страны, входящие в число недавно заселенных или слабозаселенных, нередко вводят наиболее строгие ограничения на иммиграцию: в этом отношении выделяются Канада, Австралия, Россия и Израиль. Канада и Австралия — страны, еще недавно бывшие иммигрантскими обществами, и вдобавок по-прежнему имеющие очень низкую плотность населения [134] См.: Corden (2003). . Тем не менее именно они одними из первых ввели высокий образовательный ценз для иммигрантов и предпринимают шаги к тому, чтобы дополнить балльную систему собеседованиями, направленными на оценку других качеств иммигрантов. Россия освоила обширные и незаселенные территории Сибири лишь в XIX веке. Они имеют протяженную границу с Китаем — одной из самых густонаселенных стран в мире. Однако одним из ключевых принципов российской политики является недопущение китайцев в Сибирь. Израиль — еще более молодое иммигрантское общество. Но при этом иммиграция в Израиль настолько затруднена, что даже эмигранты из числа его коренных жителей не имеют права на возвращение.

Даже в густонаселенных странах с давно сложившимся коренным населением некоторые правила, регламентирующие иммиграцию, носят откровенно расистский характер и потому недопустимы. В других случаях эти правила негуманны. Все достойные общества признают право на спасение, в первую очередь распространяющееся на тех, кто ищет убежища. Обязанность спасать людей встает перед некоторыми странами самым буквальным образом. Австралия в наши дни превратилась в настоящую землю обетованную для иммигрантов. Благодаря глобальному буму в торговле минеральными ресурсами ее экономика процветает; согласно глобальному исследованию уровня счастья, австралийцы — самые счастливые люди на Земле. Австралия отнюдь не перенаселена: на всем материке насчитывается всего лишь 30 миллионов жителей, и почти все они — потомки недавних иммигрантов. Иммигрантом является сама австралийский премьер-министр. Неудивительно, что в Австралию стремятся люди из перенаселенных и бедных стран, но австралийское правительство ввело жесткие ограничения на легальную иммиграцию. Разрыв между мечтами и юридическими реалиями привел к созданию рынка организованных нелегальных перевозок. Предприниматели продают места на крохотных суденышках, направляющихся в Австралию. Все это приводит к вполне предсказуемым трагическим итогам. Те, кто оплачивает нелегальный переезд, никак не защищены от обмана и некомпетентности: суда тонут, а вместе с ними — и люди. В настоящее время в Австралии идут бурные дебаты на тему о том, насколько далеко простираются обязанности австралийцев по спасению этих несчастных. Налицо очевидная дилемма, представляющая собой разновидность того, что экономисты скромно именуют «моральными рисками»: если человек, сев на старую посудину, ставит себя в положение, из которого его придется спасать, впустив его в Австралию, то на старые посудины будет садиться все больше и больше людей, злоупотребляя обязанностью спасать их. Это не освобождает австралийцев от обязанности приходить на помощь погибающим: по самой своей природе к этой обязанности неприменима избавительная оговорка. Но если австралийцы имеют право ограничивать въезд в страну, то у них есть право и на то, чтобы не связывать спасение с последующей выдачей вида на жительство. Сейчас австралийцы проводят новую политику: они не впускают спасенных людей на австралийскую территорию и отказывают им в каких-либо преимуществах по сравнению с другими претендентами на получение въездных виз. Более жесткое, но в то же время, вероятно, более гуманное предложение сводится к тому, чтобы отводить задержанные суда в тот порт, из которого они вышли. Однако совсем не факт, что игра между полными надежд иммигрантами и властями на этом кончится. Мигранты могут в буквальном смысле притвориться немыми и уничтожить свои бумаги, чтобы власти не смогли определить, откуда они родом и из какой страны отплыли. По сути, они поднимают ставки: спасая меня, вы берете на себя обязательства, от которых сможете освободиться, только выдав мне вид на жительство. Подобное сознательное злоупотребление обязанностью приходить на выручку повлечет за собой эквивалентный и в то же время соразмерный ответ, который не обязательно будет включать в себя получение мигрантами того, чего они хотят.