Вениамин Башлачёв - Убыль Русская. 1917–2017. Беседы о демографии

Башлачёв.Вот тут как раз никакой «моногамией» и не пахло!

В смуте 1917 года российские марксисты с беспредельным бесстыдством внедрили на практике «официальную, открытую общность жён».

Например, Александра Коллонтай (Домонтович) в статье «Отношение между полами и классовая мораль», потребовала от женщин «служить интересам класса, а не обособленной ячейке» семьи. И заявила: к межам половым отношениям надо относиться, как к «стакану воды».

Швецов.Вот застал–то СССР всего ничего, но вот этой Коллонтай все уши прожужжали в своё время. Но про «общность жён» как–то помалкивали.

Башлачёв.Это в 80-е.

А представьте, как это было в 20-е?

От этой концепции «стакана воды» марксистская молодежь России прямо взбесилась. В анкете среди слушателей Коммунистического института им. Свердлова начала 1920-х причиной первой сексуальной связи назвали чувство любви к партнеру — менее 4%.

А ведь «Свердловка» — это главный институт подготовки кадров коммунистического просвещения.

И в этом «университете» бесстыдство проповедовалось прямо!

Если будущие «просвещенцы» лишь в одном случае из 25 указали любовь причиной первой сексуальной связи, то чего можно было ожидать, когда выпускники «Свердловки» станут сами «просвещать» молодежь, готовя кадры коммунистического просвещения?..

Конечно, в основной русской массе такое бесстыдство не могло быстро и широко распространиться.

Но в системе просвещения концепция марксизма стала широко распространяться.

Учебник 1929 года. Вольфсон «Социология брака и семьи». В нём: «ко времени социализма деторождение будет изъято из–под власти стихии». [5]

Но раз «стакан воды» вошёл в моду, то беременности неизбежны.

И что делать после «стакана воды»?..

Для женщин нежеланная беременность — драма.

Однако посягательство на зарожденную жизнь веками считалось самым аморальным делом.

В былые века ни одно законодательство мира не посмело легализовать убийство в утробе матери.

А ведь к власти нередко приходили ужасные и жестокие правители. Они заливали кровью свои народы и своих соседей. Но никогда не смели провозгласить право на детоубийство.

Швецов.Открываем словари, ищем слово «инфантицид» и убеждаемся, что детоубийство в целях регулирования численности было совершенно обычным делом в не столь далёком прошлом.

Если нырнуть в глубину веков до периода неолита, когда доля убитых родителями детей составляла от 15% до почти 50% от общего числа новорожденных. [6]

А если брать времена не столь давние, то детоубийство было обычным делом в Римской империи, Карфагене, Вавилонии. В некоторых странах Азии это происходит и сейчас.

Поэтому «не веками» и не считалось.

Убивать младенца в утробе матери, не угробив женщину, просто не умели.

Но вот возврат к инфантициду на правительственном уровне в 20-м веке в сочетании с насаждаемой женской неразборчивостью в половых связях — это действительно нечто!

Башлачёв.Знаешь, все эти заумные понятия типа «инфантицид» — на меня не действуют. Да и «аргументы» про Вавилон, Рим и Карфаген — тоже.

Я предпочитаю рассматривать государства с наличием основ нравственности. Первое в мире правительство, которое отбросило запрет на внутриутробное убийство — марксисты. 19 ноября 1920 года они узаконили аборт в России.

Убить зарожденную жизнь в утробе матери — это переворот в сфере морали.

Так что главный переворот был сделан не матросами в Зимнем дворце Петрограда, а марксистами в Московском Кремле.

Вполне очевидно, что распространение абортов началось со столиц: Москвы и Ленинграда. Ясно, что в них и началось сокращение рождений.

Это показывают графики потоков растущих детей столиц России — города Москва и Ленинград.

Швецов.Но Ленинград голодал в 1918-м!

Когда доедали мёртвых лошадей на улицах — до детей ли?!

Башлачёв.Влияние абортов на графиках надо смотреть с 1920 года.

И сравнивать с 1900–1910-ми годами.

Как видите в начале ХХ века устойчивый прирост потока растущих детей.

А после абортов — устойчивый спад и в Ленинграде, и в Москве.

Швецов.Замечу, что не только прирост потока детей, но и переселение деревенских жителей в города целыми семьями.

С другой стороны, в города переселялись и после того, как революционные вихри чуток поутихли.

Башлачёв.Интенсивное переселение в города началось в конце 1920-х.