Клод Ланцман - Шоа

Ну, примерно. Скажи, сколько примерно мы продаем?

Йозеф Обергаузер

Четыре-пять гектолитров.

Сколько?

Четыре-пять гектолитров.

Четыре-пять гектолитров. Как много! И как долго вы здесь работаете?

Примерно двадцать лет.

Двадцать лет. Но зачем скрывать…

У меня есть причины.

…свое лицо?

У меня есть причины.

Какие причины? Скажите, зачем? Вы узнаете этого человека? Нет? Это Кристиан Вирт… Месье Обергаузер! Вы помните Белжец? У вас остались воспоминания о Белжеце? Нет? О переполненных ямах? У вас не осталось воспоминаний?

Списс, главный прокурор на процессе по лагерю Треблинка, проходившем во Франкфурте в 1960 году

Начало операции «Рейнхард» было отмечено крайней неорганизованностью.

Например, по недосмотру коменданта Эберля в Треблинку прибыло больше эшелонов, чем этот лагерь мог «обработать». Это была настоящая катастрофа – всюду лежали горы трупов! Слухи о некомпетентности Эберля дошли до Одило Глобочника, руководившего операцией «Рейнхард» из Люблина.

Глобочник приехал в Треблинку, чтобы разобраться во всем на месте. Имеется очень подробный отчет об этом путешествии, основанный на рассказе шофера Глобочника, Обергаузера.

Это произошло в жаркий августовский день… Весь лагерь пропитался запахом гниющей человеческой плоти. Заходить на территорию лагеря Глобочник посчитал ниже своего достоинства; он остановился здесь, перед командным пунктом. Вызвав доктора Эберля, он приветствовал его такими словами: «Как ты смеешь принимать по столько составов, если не можешь прикончить больше трех тысяч в день?»

Операция была приостановлена, Эберль уволен, на место Эберля назначен Вирт, которого вскоре сменил Штангль.

Лагерь был полностью перестроен. Действие операции «Рейнхард» распространялось на три лагеря смерти: Треблинку, Собибор и Белжец. Их называют также «лагерями смерти на Буге», ибо все три стоят на реке Буг (или находятся в непосредственной близости от нее). Сердцем лагеря были газовые камеры, их строили в первую очередь – иногда посреди леса, иногда в поле, как в случае с Треблинкой.

Во всем лагере только газовые камеры делались из кирпича. Все остальное, то есть бараки, строили из дерева – лагеря не были рассчитаны на длительное существование. Гиммлер спешил осуществить «окончательное решение еврейского вопроса». Решено было воспользоваться успешным наступлением на востоке и в обстановке строжайшей секретности осуществить в глубоком тылу массовое убийство.

Таким образом, наладить идеальную работу этого механизма убийств удалось не сразу, а лишь спустя три месяца.

Ян Пивоньский (Собибор)

К концу марта 1942 года сюда стали свозить довольно значительные группы евреев – в каждой от пятидесяти до ста человек. Прибыло несколько составов с материалом для сборки бараков, со столбами, колючей проволокой, кирпичами, и началось строительство лагеря, лагеря в полном смысле этого слова.

Евреи разгружали вагоны и тащили строительные блоки к будущему лагерю. Немцы установили очень сжатые сроки, просто безумный ритм. Увидев, в каком темпе работают заключенные, – с ними обращались как со скотом – увидев сооружение, которое они возводили, затем ограду, по которой можно было определить, какого огромного размера будет лагерь, мы поняли, что немцы задумали что-то ужасное. В начале июня прибыл первый эшелон. В нем было, вероятно, вагонов сорок с небольшим. Эшелон сопровождали эсэсов цы в черной форме. Это было во второй половине дня, я как раз заканчивал работать.

…Но он взял свой велосипед и поехал домой.

Почему?

Я просто подумал, что эти люди приехали сюда работать на строительстве лагеря, вроде тех, что трудились до них. Кто мог догадаться, что этот состав везет первую партию обреченных на смерть? И кто мог догадаться, что Собибор станет местом массового уничтожения еврейского народа? Когда на следующее утро я пришел сюда на работу, на станции царила мертвая тишина, и, поговорив с польскими железнодорожниками, которые здесь работали, мы поняли, что здесь произошло что-то совершенно невообразимое.

Во-первых, раньше, во время строительства лагеря, звучали приказы немцев, слышались окрики, выстрелы, евреи бегали туда и сюда, выполняя приказы; теперь не было видно никаких рабочих команд, установилась тишина – полная, абсолютная тишина. Накануне прибыло сорок вагонов, а люди как будто в воду канули. Все это было очень и очень странно.