Алексей Иванов - Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

Прочла «Ненастье». Хочу спросить о жаргонизмах, употребляемых в романе. Они все из жизни или какие-то — ваше изобретение?

Большинство жаргонизмов и выражений — из жизни. Но некоторые я придумал — или по аналогии (например, есть выражение «объясню через печень!», а я придумал «не дрожжи мозгом!»), или просто на игре созвучий (прошу прощения за пример: «кто тут свободой залупотребляет?»). Но все эти слова и выражения — «быдлячие», поэтому «на грани фола». Такова специфика той социальной среды, которую я описывал.

Сейчас читаю ваш роман «Тобол». Первые впечатления просто замечательные. Но есть небольшое «но». Это касается передачи разговорной речи одного из героев — малороссийского полковника Новицкого. Я прошу прощения, но там неправильно почти всё! Так на Украине просто не говорят! Даже со скидкой на XVII век. Если вы не против, я бы мог подредактировать эти фрагменты (естественно, бесплатно и анонимно), просто чтобы в тексте не было «стремительных домкратов».

Новицкий говорит не по-украински, а на суржике. Суржик не имеет устойчивых форм, и каким он был триста лет назад — не знает никто. К тому же речь — явление с ярко выраженной индивидуальностью.

А если разбираться глубже, то речь Новицкого — даже не суржик. Суржик — компромисс между русским и украинским языком, чтобы понимали и русские, и украинцы. Однако Новицкому не требуется, чтобы его понимали украинцы: других украинцев в романе нет. Речь Новицкого — это попытка говорить украинскими словами по-русски. Вот есть стишок: «Айне кляйне поросёнок вдоль по штрассе шуровал». Это же не русско-немецкий «суржик». Это русская речь немецкими словами и выражениями. Так и у Новицкого.

Но дело не в этом. Знаете, если мне нравится произведение, то оно нравится безоговорочно, даже если с какими-то его художественными особенностями я не согласен. Но я не буду говорить об этом автору. Зачем? Или принимать как есть (как друга принимаешь со всеми его тараканами), или не принимать совсем, а принимать с оговорками — как-то по-иезуитски.

Обычно за таким отношением скрывается не уважение, а неприятие. Вот купил человек машину и заявляет: «Тачка хорошая, только колпаки — дрянь». Дело не в колпаках, а в том, что человеку жалко денег, и отсутствие радости от покупки он компенсирует претензией. Если другу на дне рождения вы говорите: «Поздравляю, ты классный парень, и жаль, что у тебя гастрит», значит, именинник — вам всё-таки не совсем друг. Поэтому боюсь, что мои «стремительные домкраты» означают ваше неудовольствие от текста, а заверения в уважении — неуважение. Когда уважают, такого не говорят. А если сильно уважают, то о таком стараются даже не думать. Неужели с вашей чувствительностью к языку вы столь бесчувственны к этике?

Мне показалось, что две центральные фигуры романа «Тобол» — Ремезов и Гагарин — являют собой архетипы гениев Возрождения: Художника и Тирана (просвещённого). Была ли подобная задумка?

Да, вы правы. Отношения Гагарина и Ремезова — это отношения Поэта и Царя. То есть Культуры и Власти.

Традиционный для нашего общества спор заключается в выяснении, может ли Культура быть на содержании у Власти, а если она на содержании, то может ли критиковать Власть? Я не вижу тут проблемы. Всё это — вопросы частных договорённостей. Правильное поведение — это соблюдение договора, а не отказ от тех или иных отношений.

Настоящий спор Культуры и Власти — это спор о будущем. У Власти — один проект будущего, у Культуры — другой. Чей проект адекватнее? Чей будет реализован? Обычно реализуется проект Власти. Но случались и исключения: в 1917 году и в 1991 году были реализованы проекты Культуры. Жизненный опыт говорит, что проекты Власти — всегда недоделка, а проекты Культуры — всегда перебор. В чём причина?

Причина — в непонимании национальных особенностей с обеих сторон. В этом и суть противостояния Ремезова и Гагарина. Гагарин осуществляет «вестернизированный» проект — преобразование Сибири на европейский лад. Воплощение этого проекта — «несанкционированная» война с джунгарами ради сохранения китайских караванов. Ремезов же — сторонник развития по идентичности. Его проект маленький — спасти пленного офицера Ваньку Демарина. Гагарину не удаётся осуществить свой проект, потому что он не учёл особенностей жизни в Сибири. А Ремезов свой проект осуществил как раз потому, что сыграл на этих особенностях. И Гагарин, и Ремезов — оба модернисты. Оба хотят двигать жизнь в будущее. Но Гагарин — «глобалист» (выражаясь современным языком), а Ремезов — так сказать, «аутентик».