Юрий Поляков - В зоне риска. Интервью 2014-2020

– Да, долгие годы я был уверен, что переулок, где я вырос, назван так в честь замечательного композитора. Оказалось, нет, в память о рабочем местной пуговичной фабрики, погибшем на гражданской войне. Кстати, площадь в честь композитора Балакирева появилась в Выхино-Жулебино только в 2017 году. Когда я писал нашумевшую статью «Где проспект Ивана Калиты?», её ещё в помине не было. Возникал вопрос, кто нам дороже: мятежный пуговичник или один из основоположников русской школы музыки? Кстати, большинство проблем, поднятых в той статье, так и не решены до сих пор. «Войковская» как была, так и есть. А проспекта Ивана Калиты, сделавшего Москву центром Русской земли, как не было, так и нет. QR-коды – дело хорошее, познавательное, но мраморные и гранитные доски, по-моему, надёжнее и уважительнее в отношении родной истории и знаменитых людей.

– Что бы Вы хотели изменить в Москве? (Вы много раз говорили о том, что не хватает памятников многим достойным людям и названных в их честь улиц).

– Давно пора создать серьёзную общественную комиссию и привести столичную топонимику, отражающую нашу историю, в соответствии с реальным весом той или иной фигуры. Убирать никого не надо, разве что – проредить: ну куда нам столько Роз Люксембург и Клар Цеткин? А вот добавить необходимо очень многое. Для примера: в столице нет улицы поэта Аполлона Григорьева, почти не отражено в топонимике такое чисто московское культурно-политическое явление, как «славянофильство». С памятниками – беда. Никакой логики. Почему есть памятники Плисецкой, Ростроповичу, Солженицыну, Высоцкому, Бродскому, а Улановой, Свиридову, Леониду Леонову, Рубцову и Фатьянову нет? То же самое с мемориальными досками. До сих пор на знаменитом доме в Лаврушинском переулке, где жили Булгаков, Кассиль, Ильф и Петров, Погодин, Катаев, Казакевич, Федин, Паустовский, Эренбург, Соколов, Пастернак и другие светочи советской литературы, висит лишь мемориальная доска в честь забытого ныне литературоведа, исследователя Горького Ю. Юзовского, пострадавшего во время борьбы с космополитами? Кто объяснит? Никто.

– Случалось ли Вам как-то повлиять на облик и топонимику центра Москвы? Может, Вы на посту редактора «ЛГ» сумели что-то отстоять от сноса или добиться переименования чего-то?

– Да, мы были из тех, кто настоял на возвращении памятника Горькому на площадь Белорусского вокзала. По нашей инициативе повешена мемориальная доска в честь многолетнего редактора «ЛГ» А. Чаковского. Мы помогли нескольким московским музеям, помещения которых приглянулись влиятельным структурам.

– Вас узнают на улицах и в общественных местах? О чём спрашивают, чего желают?

– Чаще всего меня спрашивают, когда выйдет новая книга. Иногда просят передать Владимиру Соловьёву, чтобы он реже перебивал экспертов в студии.

– Где Вы будете отмечать день рождения? В 2014 году Ваш юбилей праздновали в атриуме Музея Пушкина. А теперь где?

– Ну, всё-таки 65 лет – юбилей промежуточный. Затем, санкции и кризис взывают к скромности. В этот раз отметим юбилей в Театре сатиры 13 ноября, совместив с закрытием моего фестиваля «Смотрины».

– Есть ли у Вас какие-то традиции празднования?

– Как-то не сложилось. Семья, друзья, товарищи по литературному ремеслу. В последние годы стараюсь совмещать день рождения с какими-то моими театральными свершениями.

– К Вашему юбилею приурочен второй фестиваль «Смотрины». В статье «Драмы прозаика» Вы писали о беззащитности автора в театре («как прохожий в зоне контртеррористической операции»). С режиссёрами-постановщиками этих спектаклей Вы сотрудничали? Только с московскими, или с региональными тоже? Или спектакли оказывались сюрпризом для Вас самого? Кто отбирал театры для участия? Случалось ли Вам отклонить какого-то кандидата, например, потому, что Вам не понравилась интерпретация Вашей пьесы или другие спектакли?

– В театральном искусстве сложился диктат, даже тирания режиссёра. Хорошо, когда он талантлив, а если бездарен? Вообразите, когда целый коллектив оказывается во власти самонадеянного ничтожества? В советские времена и у авторов было больше прав, и режиссёры знали окорот. Партия не дремала. Но у меня, за редким исключением, отношения с постановщиками складывались и складываются нормально. Некоторые постановщики, такие как Пётр Орлов и Павел Карташов, стали моими товарищами и сподвижниками. В фестивале примут участие и московские, и губернские, и даже городские театры: Самара, Рыбинск, Борисоглебск, Иркутск, Пенза… В Москве, кроме МХАТа, свои знаменитые спектакли по моим пьесам сыграют Театр Российской армии и Театр сатиры. Оба спектакля идут там больше десяти лет. К сожалению, в этом году не получилось с театрами из СНГ и дальнего зарубежья. Очень хотели пригласить Бакинский русский театр с прекрасным спектаклем «Халам-бунду» и Белградский сербский театр «Мадлениум» с роскошным «Чемоданчиком». Но, увы, не потянули по бюджету, хотя и за ту субсидию, что выделило нам Министерство культуры, большое спасибо! Почти все спектакли, представленные на фестивале, я видел сам и за их уровень ручаюсь. Исключение – премьера МХАТа, а также «Женщины без границ», специально поставленные народным артистом Олегом Царёвым к фестивалю. Кроме того, мы старались составить афишу так, чтобы зрители могли увидеть на сцене все мои основные пьесы, а их пока девять. Новую, десятую, прочту впервые на публике 2 ноября в театральном центре «Вишнёвый сад», что на Сухаревке.