Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Сежня в качестве секретаря партии, назначенный следить за работой Министерства обороны Чехословакии, регулярно посещал совещания командного состава стран Варшавского пакта, где и получил эту информацию. Все, сказанное им совпало с тем, что западным разведывательным службам было уже известно из других источников. Однако при отсутствии независимого официального подтверждения, трудно было принять его заявления. К тому же коммунистические приготовления к диверсиям в. крупных горо-дах в мирное время настолько противоречили духу детанта, что мало кто на Западе хотел верить этому.

Через месяц после беседы с Сежней, умный и обаятельный русский тридцати четырех лет, по имени Олег Адольфович Лялин, попросил и получил политическое убежище в Лондоне. В официальном заявлении, появившемся в прессе 24 сентября 1971 года, Министерство иностранных дел Британии сообщило: "Этот человек, бывший сотрудник КГБ, обладает некоторой информацией и документами, включая планы по инфильтрации агентов с целью саботажа". Британцы без лишнего шума арестовали несколько человек, включая двух киприотов, работавших в Лондоне портными. 2 октября "Дейли Мейл" цитировала "важный британский, источник", предсказавший, что процесс "потрясет страну". В газете говорилось: "Самым сенсационным разоблачением может оказаться тот факт, что русские собирались разрушить жизненно важные объекты даже в мирное время". Через две недели Генеральный прокурор Великобритании, сэр Питер Роулинсон, отбросил всякие сомнения относительно значения Лялина и того, что он представлял. В письменном ответе на вопрос, заданный ему в Парламенте, Сэр Питер писал, что Лялин занимал "важный пост" в отделе КГБ и в его обязанности "входила организация саботажа в Объединенном Королевстве". Генеральный прокурор продолжал: "После предоставления г-ну Лялину убежища, есть значительные основания для беспокойства за его личную безопасность, усиливаемые тем фактором, что обязанности его отдела при КГБ включают также устранение отдельных людей, считавшихся врагами СССР. Мы продолжаем беспокоиться".

Захватывающие разоблачения, которых ожидает определенная часть британской прессы в связи с побегом Лялина, еще не опубликованы. Совершенно неожиданно арестованные ранее два киприота, признали себя виновными в шпионаже, и таким образом правительство почти ничего не раскрыло из ихпоказаний. Лялин отклонил предложения многочисленных издателей, жаждущих заполучить права на его рассказ. Возможно, из уважения к Лялину или по просьбе службы безопасности, британские власти отказались объяснить что-либо.

Тем не менее отзвуки разоблачений Лялина все еще слышны. В течение всего 1972 года в Европе, Северной Америке и Азии продолжались энергичные расследования в тех направлениях, о которых он рассказал. Своим раскрытием некоторых самых секретных планов и методов КГБ, он несомненно предоставил всему Западу возможность лучше защищать себя от советских диверсантов и наемных убийц.

17 апреля 1972 года, на расстоянии тысяч километров от Лондона, появились дополнительные доказательства того, что КГБ продолжает создавать на Западе сети потенциальных диверсантов и наемных убийц. В канадском городе Эдмонтоне, в половине десятого вечера Антон Саботка [48]окончил работу и направился к своей машине, чтобы ехать домой. Из темноты появились вдруг три высоких человека и окружили его. Они предъявили ему удостоверения канадской королевской полиции. "Мы бы хотели поговорить с Вами, — сказал один из них. — Дайте нам, пожалуйста, ключи от Вашей машины".

Канадцы отвезли Саботку в ближайший мотель и там старший из них заметил: "Я думаю, Вы знаете, о чем мы хотим поговорить".

Саботка тяжело опустился на стул: "Я всегда знал, что этот день придет, — ответил он. — Я готов рассказать вам все и понести наказание". История, которую Саботка рассказал в тот вечер и последующие дни, показывает, насколько основательно готовится КГБ к возможности начать разрушения за границей.

Саботка родился в Канаде, но родители увезли его в 1946 году обратно в родную Чехословакию; ему было тогда шестнадцать лет. Его отец, для которого коммунизм был настоящей религией, стал партийным секретарем одного сельского района в Словакии; на привезенные с собой канадские доллары он купил старый немецкий военный грузовик. Отец и сын стали работать вместе на перевозке грузов, что было делом прибыльным; после коммунистического переворота в 1948 году правительство национализировало их грузовик. В качестве компенсации правительство заплатило им десятую часть того, что этот грузовик стоил отцу; это посеяло в душе Саботки первые семена антипатии к коммунизму.