Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

10 августа, под охраной офицера КГБ Юрия Александрова, Сташинский вылетел военным самолетом в Восточную Германию на похороны. Александров сильно разозлил его по дороге, разглагольствуя о том, что либо американцы либо немцы убили его ребенка, чтобы заманить его в ловушку в Берлине, либо сама Инге убила ребенка, чтобы он смог приехать навестить ее.

В Восточном Берлине Богдан и Инге находились под сильной охраной КГБ. Вокруг дома родителей Инге днем и ночью патрулировали машины, и люди следовали за ними на улице, Куда бы они ни направлялись. Во второй половине дня 12 августа — за день до того, как была возведена Стена, изолировавшая Восточный Берлин — они пришли к заключении, что их насильно вернут обратно в Москву сразу же после похорон и что единственным шагом, могущим спасти их, будет бегство до погребения. Таким образом, в тот же день они выползли из дому и, припадая к земле, где сыщики КГБ не могли их видеть из-за забора, на четвереньках вышли на боковую улицу. По тропинкам и аллеям, которые Инге знала с детства, они добежали до первого такси, которое отвезло их к надземной железной. дороге, проходившей по Западному Берлину. В полицейском участке Темпелгоф Сташинский назвал себя и попросил свидания с американцами.

Он не просил у своих следователей ни снисхождения, ни одолжений; наоборот, он стремился получить искупление путем признания и наказания. Первого сентября американцы передали его западногерманским властям, которые объявили, что он арестован за "Изменническую деятельность", без всякого упоминаний об убийствах.

Только лишь когда в октябре 1962 года в Карлсруэ начался открытый процесс над Сташинским, весь мир увидел, что сделал он сам, Отдел 13, КГБ и правители Советского Союза. Поначалу как американские, так и немецкие власти отнеслись к Сташинскому скептически. Во время большей части процесса официальные и педантичные немецкие судьи поставили его в такое положение, где он, обвиняемый, должен был доказать свою вину. Однако немецкая полиция, расследуя его историю, откопала несметное число документов и несколько свидетелей, подтвердивших то, что он говорил. В замке входной двери дома, где жил Бендера, они нашли часть сломанного им ключа. Сташинский очень живо помнил, женщину, которую заметил, когда покидал место убийства. А еще он помнил, что когда он убивал Ребета, то неподалеку видел стоящую полицейскую машину. Полиция разыскала женщину и удостоверилась, что машина действительно была там. Регистрационные книги в отелях и бюро путешествий подтвердили, что Сташинский находился в Западной Германии именно тогда, когда он сказал, что был, и именно под теми именами, которые назвал. Ученые подтвердили, что орудия убийства, которые он описал, должны действовать именно так, как он объяснял.

Психиатры нашли, что Сташинский человек прямой и умственно здоровый. Председательствующий судья сказал о нем: "…умный и одаренный человек, добрый и миролюбивый. Если бы не советская система, которая, точно как и нацистская, рассматривает политические убийства как государственную необходимость, он был бы сегодня скорее всего учителем где-нибудь на Украине". Однако самое глубокое впечатление на судей, на прессу, на публику произвел сам Сташинский своими последовательными, умными и сдержанными показаниями. В конце этого длившегося семь дней процесса он сказал суду и всему миру:

"Я хотел облегчить свою совесть и рассказать всему миру о том пути, каким осуществляется на деле "мирное сосуществование". Я не хотел больше, чтобы меня использовали на заданиях по убийству. Я хотел предупредить всех тех, кого ждет опасность быть ликвидированным, как Ребет и Бендера, принять меры предосторожности. Я надеюсь, что мой побег на Запад облегчит мою вину, потому что я навлек на себя много бед своим побегом. Судьба моих родителей и родственников будет предрешена или она уже предрешена, как я описал это раньше. Это навсегда останется для меня тяжелым моральным бременем… Моя жена и я всегда будем жить в страхе, что придет день, когда Восток отомстит нам. Что касается совершенно другой области, здесь на Западе, мы лишены всяческих средств к существованию. Тем не менее я решил в пользу Запада, поскольку верю, что этот шаг был абсолютно необходим для всего мира".

Приняв во внимание его характер и раскаяние, суд с согласия семей убитых, приговорил Сташинского всего к восьми годам заключения как сообщника в убийстве. Объявляя приговор, председатель суда заявил: