Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

Как только девушка вышла из комы, стала помогать оперативникам в поиске маньяка. Несколько месяцев она ездила на машине с оперативниками по городу. Но убийцу не нашли. Однажды она пришла в кабинет к следователю и заметила на его столе фотографию. Сотрудник хотел снимки убрать: «Это не по твоему делу». Но Юлия выхватила фото с криком: «Это он, он!» Снимки принес отец пропавшего накануне Ивана Ильюшенко (Драганер убил парня, когда тот начал его подозревать.)

— Разве вы сами пришли в полицию? Оперативники говорили, что вас задержали в военкомате.

— Так случилось, что знакомый (которого я убил к тому времени) числился в розыске как пропавший. И в связи с этим меня взяли из военкомата, где я был в тот момент на собеседовании. Меня полицейские расспросили, и все. Они ничего не заподозрили.

Я потом сам пришел. Началось следствие. Оформили как явку с повинной. Я юридически неграмотный был. Пришел заместитель прокурора области Михаил Музраев. Знаете человека с такой фамилией? Он потом стал главой Следственного комитета по Волгоградской области. А на тот момент он курировал следствие от прокуратуры, оформлял мое обвинительное заключение. В кабинете он сказал: «Получишь по максимуму». А я ему: «Уважаемый, а как же явка с повинной, как же Уголовный кодекс?» Ну вот, Музраев сам сейчас в СИЗО «Лефортово» (он обвинен в организации покушения на губернатора Волгоградской области. — Прим. авт. ).

— И вам приятно это осознавать?

— Подумал, как жизнь интересно складывается: человек копал под другого — и сам попал.

— Вы сами под себя копали, когда совершали все свои кровавые нападения.

— Да, согласен. Но я осознал, что это дорога в никуда. И решил облегчить душу. Но за явку с повинной пожизненный срок не дают, а я получил.

— Жертв вспоминаете?

— Ежедневно молюсь за них. Я думаю так: если бы рядом оказался мудрый взрослый человек, то я не пошел бы по этому пути.

— Компенсации по искам выплачиваете потерпевшим?

— Да, я работаю упаковщиком, вот с зарплаты и вычитают. У меня от пятерых потерпевших иски на 350 000.

— Поддерживаете отношения с кем-то с воли?

— С мамой. Больше никого нет. Я пытался познакомиться через газету. Но не получалось. Теперь я понимаю почему. Женщины читали, что я женоненавистник, и не хотели связываться.

— А вы все-таки как к женщинам относитесь?

— Хорошо. Куда нам без женщин? Кто будет род продолжать? Я, кстати, против абортов. Жалко, что нет подруги жизни. А так-то я хочу выйти, надеюсь, изменят приговор. Все-таки явка с повинной. И я бы уже не убивал больше. Гарантирую. Я ведь понял, почему раньше злоба была, и сейчас ее нет. Понял закон не только государственный, но и духовный.

— Вы говорите как ребенок: «Отпустите, больше убивать не буду». Но ведь никого из задушенных-зарезанных вами не вернешь. Я вообще думаю, что человек со здоровой психикой совершить серийные убийства не может.

— Экспертиза, которую проводили в Архангельске, показала, что я вменяем. Закон преступить в какой-то момент может каждый. Все ведь что-то да нарушали в своей жизни. На красный свет разве дорогу ни разу не переходили?

— Убить — это не на красный перейти. Кстати, один гражданин выступил с законодательной инициативой: в камерах убийц вешать портреты их жертв, чтобы они не забывали, за что тут оказались, и чтобы помнили о загубленных душах.

— Это инициатива для того, чтобы мы мучились. Кому надо, тот и так помнит, а кому не надо — хоть всю тюрьму обклей.

Посреди амурской тайги есть изумительной красоты место. По легенде, один из нанайских охотников увидел его и воскликнул: «Ульбин!» (что в переводе означает «солнечная долина»), а потом это слово трансформировалось в Эльбан. В дальневосточный поселок с таким названием я и держу путь.

До Хабаровска на самолете, потом до Комсомольска-на-Амуре на поезде и, наконец, до Эльбана — на машине. Долгий, но не такой уж мучительный путь, если любоваться природой. А она тут просто волшебная. Вековая тайга, горные хребты, сопки и равнины, реки и озера.

Эльбан — типичный советский поселок с населением около 10 000 человек. В весьма бедную на события жизнь эльбанцев «Снежинка» привнесла многое. Благодаря колонии сюда постоянно приезжают «туристы» — следователи, прокуроры, журналисты и родственники осужденных. Ночью «Снежинка» ярко освещает весь Эльбан. Кажется, что это огромный театр. В каком-то смысле так и есть — театр человеческих трагедий.