Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

Про колонию много писали — ее открытие в сентябре 2017 года стало настоящим событием для всей страны — и у меня уже было определенное представление о ней, но, увидев комплекс зданий, построенных по шведскому проекту, я не смогла сдержать возглас удивления: вот ведь какой может быть тюрьма для пожизненно осужденных.

Снаружи колония похожа на большой торговый центр (обложена такими же бежевыми плитками). По периметру высажены елочки. Колючая проволока, конечно, есть, но в глаза не бросается. Вообще, все тюремные атрибуты тут как бы замаскированы. Но это никак не отражается на безопасности.

У всех входящих и выходящих на КПП сканируют сетчатку глаз. Так что шансов бежать, к примеру, сменив внешность и подделав документы, нет. Видеокамер в колонии более 1000, то есть в четыре раза больше, чем арестантов (а их сейчас около 250). Так что все и вся под контролем «Большого Брата».

Осужденные и их родные к новым реалиям привыкли не сразу. Думали, что тут можно свои порядки установить, выбить или купить привилегии. Первое время прощупывали сотрудников.

— Пришел ко мне на прием отец одного из осужденных, который у нас свой пожизненный срок за бандитизм отбывает, — рассказывает начальник колонии Андрей Власенко. — Сам родитель — отставной полковник чеченской полиции. Видимо, был уверен, что со всеми может договориться. Говорит: «Вам привет от Кадырова! Хочу денежную помощь оказать». Я ему объяснил, что тут денег не берут. Так сын потом написал жалобы, мол, его обижают, хотя никто его не трогал и жил он как все — ни хуже ни лучше. А потом приехала на свидание старушка-мать. И он «обиды» забыл, стал умолять: «Не говорите ей, что у меня пожизненный срок. Она думает, что мне 10 лет дали». Мы, конечно, мать расстраивать не стали. И он после этого стал ко всем уважительно относиться.

«Снежинка» включает в себя несколько корпусов, которые, как лучи, расходятся от центральной части. Всего 144 камеры, каждая из которых рассчитана на четверых осужденных, но по факту сидят по двое. Открыть дверь можно только одновременно обычным и электронным ключом. Внутри камеры отсекающие решетки — от основной двери и от окна. Туалетная кабинка, кровати, стол, лавка, телевизор и радио. Есть и розетки (в некоторых колониях для пожизненно осужденных они не предусмотрены).

Каждый день арестантов «Снежинки» как день сурка. Подъем в 6 утра, отбой в 22:00. Завтрак, обед, ужин, между ними чтение, просмотр телевизора, игра в шахматы. С удивлением узнаю, что осужденным, которые себя хорошо ведут, полагается прогулка длительностью два часа, а которые очень хорошо — 2,5 (остальным стандартно — час).

По пути мне попадается психолог — милая женщина, бывшая воспитательница детского сада, с папкой тестов для своих подопечных маньяков. В общем, на первый взгляд вполне себе современная и, как кажется, одна из самых гуманных колоний в России для пожизненно осужденных. «Тюрьма со всеми удобствами», как шутят арестанты.

— Я читал комментарии к репортажам об открытии колонии, — говорит начальник Андрей Власенко. — Они в духе «Расстрелять надо, незачем на них бюджетные деньги тратить». Сотрудник колонии не может так рассуждать, иначе ему тут не место. Нельзя быть злым, нельзя становиться на один уровень с теми, кто попал сюда. Кстати, у нас ведь большинство осужденных приехали этапом из «Черного беркута», который закрыли в Свердловской области как непригодный для содержания осужденных. Вообще, я 20 лет в тюремной системе и скажу вам: жить арестантам стало намного легче. Все привыкли, что пожизненно осужденные ходят обязательно в наручниках и в позе голова к коленям. В «Снежинке» такого с самого начала не было. За все время только пять осужденных в наручниках водили по моему распоряжению. Это были особые преступники, которые могли нанести вред себе, сотрудникам или другим осужденным. Почитаешь их дела — волосы дыбом встают.

Андрей Власенко не называет никого по именам, но я и без того знаю всех этих особо опасных.

Один из таких сидельцев — Руслан Гатагажев. Его банда в Северной Осетии (и не только там) занималась похищением людей в период с 1998 по 2002 год. Тех, за кого родные не могли заплатить выкуп, преступники жестоко убивали. Когда гнали группу заложников в Ингушетию, он лично убил одного, которой не мог быстро идти из-за больных ног. Заложников плохо кормили (по показаниям, буханка хлеба на пятерых), избивали. Девушка, которую банда похитила вместе с другом во Владикавказе 14 августа 2001 года, прошла в лохмотьях пешком по железнодорожным путям 70 км. Ей повезло — за ее парня заплатили выкуп и их обоих отпустили. Каких-то похищенных бандиты перепродавали полевым командирам. В общей сложности почти 40 похищенных, из которых 11 убиты. Самым скандальным было похищение советника президента Северной Осетии Георгия Джигкаева, освобожденного за 120 000 долларов.