Саймон Кричли - О чем мы думаем, когда думаем о футболе

Нечто аналогичное можно сказать и о мяче. Даже если он лежит нетронутым на полу, если он, забытый всеми, спрятан в шкафу, у него по-прежнему сохраняется потенциал для движения и жизни. И трудно, почти невозможно противостоять призыву, который он излучает: «Ну давай! Возьми меня, поиграй со мной!»

Дело в том, что мы чревовещаем через футбольный мяч. Мы оживляем его своей жизнью, а заодно оживляем и себя, ощущая при этом особо интенсивное чувство живительности, которое разделяем и с мячом, являющимся, возможно, квинтэссенциальным квазиобъектом.

Вернемся к самой игре и Гадамеру. Игра повторяема и должна быть повторяема. Каждый футбольный матч повторяет прошлую игру и предвосхищает повторение следующей. Футбол – одна длинная цепь имитирующих друг друга действий и подражательных событий, и именно поэтому конец каждого футбольного сезона воспринимается так тяжело. Несколько месяцев без футбола! Или по меньшей мере несколько недель.

Это повторение требует узнавания со стороны зрителей. Проходя мимо бара, мы узнаем: «О, там матч!» – и игра идет по пути повторения, как ритуал, подчиняясь определенным правилам и процедурам. И поскольку игра существует только благодаря повторениям, каждый отдельный случай игры, каждый матч – столь же подлинный, как и любой оригинал. Фактически он даже более настоящий. Ибо это доказательство непрерывной повторной жизни игры. Игра продолжается. Воспроизведение продолжается.

Другими словами, оригинального футбольного матча не существует, его нет и не было, как не было и «буйных игр» англичан на мокрой траве в XIV веке, или же забав мезоамериканцев, таких как тлачтли у майя, или китайского «чжу-кэ» в гораздо более раннее время. Случайно или нет, но происхождение футбола теряется в веках и событиях. Я уверен, что в недалеком будущем где-нибудь в пещере в Пиренеях обнаружат петроглифы, изображающие людей, пинающих мяч из кожи бизона и использующих кости зверя как стойки ворот.

Вот почему вопрос о происхождении Футбольной ассоциации в Англии в XIX веке, несмотря на то что он социологически увлекательный и важный, не имеет отношения к продолжению существования футбола. Футбол не связан пуповиной со своим первоисточником.

Португальский форвард Эйсебио празднует забитый в ворота сборной Болгарии гол на ЧМ-1966. Португалия выигрывает со счетом 3:0. AFP/Getty Images

Выражаясь более формально, сущность футбола заключается в повторении – в этой игре, в предыдущей игре и в следующей. И ни одна из этих игр не является менее оригинальной, чем другая. Каждая игра – выражение сущности футбола, которая целиком состоит из повторяемости. Из этих повторяющихся действий, узнаваемых зрителями, можно выстроить серию или серию серий, которые стали бы историей или серией историй. Скажем, можно сравнить производительность команды во время турнира, или на протяжении всего сезона, или даже между разными сезонами. Всегда можно выделить определенную серию и придать ей эпическую трактовку. Взять, к примеру, два героических сезона клуба «Ноттингем Форест» в 1977–1978 годах, когда на протяжении сорока двух матчей команда не потерпела ни одного поражения. Этот рекорд затмил только «Арсенал» в 2003–2004 годах, получивший титул «Непобедимый» после беспроигрышной серии в сорок девять игр. Или, наоборот, взять крайне неудачный сезон, катастрофическую серию поражений – как тридцать два провальных матча «Дерби Каунти» в 2007–2008 годах.

Джордж Бест празднует второй забитый гол «Манчестер Юнайтед» в матче против «Бенфики» в финале Кубка Европы 1968 г. «Манчестер Юнайтед» побеждает со счетом 4:1. Popperfoto/Getty Images

Сущность серии – повторение. Футбол – постоянный акт продуктивной мимикрии или имитации, который воспроизводит себя в большинстве игр. Всегда будет следующий сезон и новый турнир. Оригинала нет, есть лишь многократно повторенные акты повторений. Футбол – это не только беспрестанное посредничество, существование его выражается в воспроизведении, в бесконечно изобретательных процессах мимикрии.