Саймон Кричли - О чем мы думаем, когда думаем о футболе

Футбол – это игра движения, состояния и формы, что не является ни объективной в каком-либо натуралистическом смысле, который можно было бы объяснить с помощью процедур эмпирической науки, ни только лишь субъективной. Следовательно, если мы задались целью десубъективизировать футбол, то в равной мере нам также нужно деобъективизировать его.

Под этой слегка уродливой формулировкой я подразумеваю, что футбол занимает место в промежутке, где-то между. Футбол играется между мирами субъективности и объективности, на определение границ которых современность потратила довольно много времени, особенно Кант в своем кропотливом, восхитительном, но в конечном счете сомнительном критическом проекте («Критика чистого разума»). Если позаимствовать жаргон влиятельного французского философа и бывшего военно-морского офицера Мишеля Серра, можно сказать, что футбол располагается в Среднем царстве и играется квазиобъектами и квазисубъектами , именуемыми игроками, в игру, которая не объясняется объективными причинными полномочиями [15] Michel Serres . The Parasite. Minneapolis: University of Minnesota Press, 2007. См. также: Bruno Latour . We Have Never Been Modern. Cambridge Mass.: Harvard University Press, 1993. .

Для того чтобы понять феномен игры, нам не только нужно выбросить все из головы и освободиться от одержимости психологией, сознанием и внутренними состояниями, но и предоставить определенную жизнь вещам, которые заполняют поле игры. Ибо они отнюдь не просто безжизненные, неодушевленные предметы.

Вратарь «Манчестер Сити» немец Берт Траутманн жонглирует мячами во время тренировки, 1951 г. Траутманн героически завершил финальный матч Кубка Англии 1956 г. Голкипер со сломанной шеей помог своей команде удержать победу (3:1) в игре с «Бирмингемом». Popperfoto/Getty Images

Если мы располагаем футбол в Среднем царстве, где-то между квазиобъектами и квазисубъектами, то это дает нам способ приблизиться к своеобразной смеси реальности и нереальности, которая определяет переживание футбольного матча и с которой мы хорошо знакомы, даже если это знакомство никак не обозначено. Иными словами, в строго психоаналитическом смысле футбол занимает место в сфере фантазий. Фантазия не является ни выдумкой, ни субъективным заблуждением, ни объективной действительностью. Она структурирует и насыщает то, что мы считаем повседневной жизнью, а именно жизнь, которая находит особенно интенсивную артикуляцию в феномене футбола.

Например, представьте тот момент, когда вы попадаете на большой футбольный стадион – допустим, на «Эмирейтс Стэдиум», домашнюю арену ФК «Арсенал» на севере Лондона, или на «Стад де Франс» в Сен-Дени на окраине Парижа. Вы заходите внутрь, пытаетесь сориентироваться, проходите через широкие бетонные коридоры без окон, вдоль которых тянутся снек-бары с баснословными ценами, а затем поднимаетесь по ступенькам навстречу дневному свету или (что даже лучше) свету прожекторов, чтобы найти свое место на трибуне. И вдруг вы видите поле. И весь стадион – сияющий, мерцающий. Это реально, слишком реально, гиперреально, почти чересчур. Это похоже на просмотр панорамного кино с обзором в 360° с эффектом полного погружения. Это одновременно и реально, и нереально. Мы чувствуем себя не внутри наших голов, а снаружи – там, в Среднем царстве. Это империя чувств, королевство «где-то между», княжество чувственного экстаза. Мы под заклинанием «таинственной чувственной жизни» Джеймса.

Это значит, что в футболе нет непосредственности, нет прямого доступа к сфере чистой субъективности или объективности. Каждый аспект футбола опосредован, и посредничество – это не какое-нибудь отщепление от предполагаемой непосредственности, а именно сам способ, представляющий этот феномен. Другими словами, футбол является посредником на протяжении всего пути.

Возможно, футбол разделяет эти черты с кино, которое также в одно и то же время абсолютно реально и полностью вымышлено. И реально, и ирреально. Два в одном.

И не случайно популярность футбольных видеоигр растет год от года – причем как в странах Старого Света, где традиционно культивируется все околофутбольное, так и в Северной Америке и Азии. Футбол действительно все больше напоминает видеоигру, а видеоигры все более становятся похожи на футбол. И в результате граница между реальностью и симуляцией размывается.