Михаил Габович - Памятник и праздник - этнография Дня Победы

1: Думаю, сегодня мы не пойдем… собственно, мы никогда не ходим к памятнику, потому что мы лентяи и потому что всегда забываем цветы, и тогда бессмысленно туда идти.

МГ: То есть сам памятник для вас не имеет такого большого значения?

1: Ну нет, мне интересно, но могу и в другие дни сходить.

МГ: В другие дни ты иногда это делаешь?

1: Вообще-то нет. Но в принципе мог бы. <���…>

МГ: Вы с другими людьми тоже знакомитесь, или остаетесь в своей компании?

1: Познакомимся, как-то мы всегда с кем-то знакомимся. <���…>

МГ: И с русскими посетителями тоже?

1: Они чаще всего, если хорошая погода, всегда стоят на лужайке и пьют свою водку.

МГ: То есть вы с ними в общем-то не общаетесь?

1: Да в общем нет [116].

О гибридности 9 мая наглядно свидетельствует и история возникновения «праздника-2», проходящего под лозунгом «Кто не празднует, тот проиграл» («Wer nicht feiert, hat verloren»). Содержащаяся в этой формулировке игра слов отсылает к западногерманской дискуссии о значении 8 (не 9) мая — вопросу о том, следует ли воспринимать эту дату как день поражения или освобождения[15]. Для активистов VVN и небольших автономных антифа-групп в разных районах Берлина отправной точкой стало посещение музейного праздника 8 мая в Карлсхорсте и желание вписаться в общий ряд проходящих в Берлине коммеморативных действий:

«Сначала мы хотели устроить что-нибудь на 8 мая, но потом увидели, что 8 мая в Берлине происходит множество мероприятий. Ну мы подумали, тогда мы просто к 9 мая что-нибудь устроим. <���…> Просто, чтобы не мешать друг другу. И уже после этого мы стали выяснять, что такое 9 мая» [117].

Даже молодые выходцы из Восточного Берлина среди активистов объединения были знакомы разве что с ГДРовской традицией отмечать 8 мая как «День освобождения». При этом исторический костяк берлинской антифа-сцены составляют левые активисты, переехавшие в Берлин из Западной Германии во времена холодной войны, когда здесь царили тепличные условия (дешевизна и освобождение от воинской обязанности). Такие люди, к которым относится и беседовавший с нами координатор группы, попросту не знали о соответствующей традиции.

Примерно с 2005 г. компания активистов начала устраивать небольшой праздник с живой музыкой на лужайке рядом с территорией мемориального комплекса. Однако использование мангалов и звукоусиливающей аппаратуры вызвало недовольство ведомства по уходу за зелеными насаждениям, и пришлось искать другое место. К 2008 г. мероприятие переросло в праздник со сценой и стендами, который поначалу проходил у причала речных пароходов в северной части парка, но вскоре обрел постоянное место на парковке в «Розовом саду» — через дорогу от северной арки мемориала.

Присутствие большого количества выходцев из бывшего СССР поначалу удивило организаторов, не знакомых с советской традицией отмечать 9 мая:

«Сразу стало приходить много народу, даже посреди недели, что нас всегда удивляло: не только в субботу-воскресенье. Кто приходил? Многие из антифа-сообщества, но сразу и много людей из Советского Союза».

Прояснению этой традиции способствовала знакомая сотрудница одной мигрантской организации, а также пожилые члены Объединения — немцы, служившие в рядах Красной армии или имевшие иной опыт жизни в СССР. К выступлению со сцены помимо левых (а впоследствии и русско-фольклорных) музыкальных коллективов стали приглашать и очевидцев военного времени — уцелевших узников концлагерей, ветеранов Красной армии или Войска Польского. Со временем организаторы начали рассылать приглашения мигрантским ассоциациям и дипломатам постсоветских стран. В своих рекламных материалах они все больше стали подчеркивать вклад Советского Союза в освобождение Германии и использовать советскую символику — от танков до «Рабочего и колхозницы» (при этом, по западногерманской традиции и в отличие от советской и ГДРовской, вычленяются самые разные группы жертв нацистского режима, в том числе гомосексуалы, а также цыгане — синти и рома [118]). Однако несмотря на физическое присутствие множества русскоязычных посетителей на «празднике-2», разрыв между ними и организаторами продолжает ощущаться, что видно не только по корявым русским переводам текстов информационных брошюр к мероприятию. Показательно, что праздник не привел к пополнению устраивающих его антифа-групп: