Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Не случайно один из гостей «конгресса» тут же, на одном из заседаний, назвал его «прекрасно отрепетированным и грубо манипулированным спектаклем. Все на нем заранее намечено, расписаны голоса: кто говорит, что говорит, кого можно выпустить на трибуну».

Вот, к примеру, одна из «прикидок», обнаруженных в архиве варшавской «Солидарности»: правительство сумеет выставить в столице для оперативных действий в день конфронтации не более 100 тыс. человек из рядов армии, членов ПОРП и т. д., а «Солидарность» способна противопоставить им не менее 200–300 тыс. достаточно хорошо подготовленных бойцов.

Конечно, общий неблагоприятный морально-политический климат тех трудных месяцев, тяжёлый груз грубых ошибок прежнего партийно-государственного руководства не могли не оказать негативного воздействия и на членов ПОРП. Колебания в политических оценках и действиях, проявления нерешительности и фракционности ослабляли партию. «Но историческим фактом, — подчёркивал позже В. Ярузельский, — является то, что, несмотря на тяжёлые поражения, партия не распалась, подавляющее большинство её членов сохранило верность ПОРП».

В некоторых городах — оплотах антисоциалистических сил процент деморализованных членов партии был значительно выше. За 1980–1981 гг. во Вроцлаве, например, почти одна треть членов организации ПОРП сдали свои партбилеты.

Известно, что в период усиленной подготовки насильственного свержения народной власти, особенно в первые декабрьские дни, руководители церкви неоднократно публично призывали лидеров «Солидарности» вернуться к «мирному диалогу и компромиссам». «Укрепляя «Солидарность» всюду, где это было возможно, — подчёркивал варшавский еженедельник «Аргументы», — церковь одновременно стремилась к тому, чтобы руководители профсоюза не делали ставки на конфронтацию». Члены всепольской комиссии «Солидарности» получили перед заседанием в Гданьске по экземпляру письма, подписанного Глемпом, в котором, наряду с подтверждением симпатий церкви к «профобъединению», говорилось, что предшествующие достижения могут быть сведены на нет «безрассудностью, которая называется конфронтацией». Позиция, занятая костёлом, была по меньшей мере странной. В течение одной недели он выступил как будто бы с прямо противоположных позиций: 6 декабря призвал депутатов сейма отвергнуть внесённые ПОРП законопроекты, направленные против разгула анархии в стране, а 10 декабря обратился к членам всепольской комиссии «Солидарности» с рекомендацией воздержаться от силовой конфронтации с социалистическим государством, не осуждая в то же время проводимого «профобъединением» «забастовочного терроризма». Чего же добивался костёл? Усугубления того кризисного состояния, которое уже и так достигло своего крайнего предела и грозило в самое ближайшее время перейти в необратимый процесс экономического краха? Или же, продолжая, в сущности, способствовать нагнетанию крайней напряжённости политической и общественной жизни, костёл рассчитывал на обращение двух противоборствующих сторон к церкви как к «третьей силе», выполняющей роль высшего арбитра? Такое предположение, видимо, ближе к истине.

Вряд ли можно было исключить, например, возможность того, что какая-то часть польских трудящихся, особенно молодёжи, дезориентированная и деморализованная долгими месяцами анархии, «забастовочного терроризма» и подрыва идеологических и нравственных ценностей, может в одночасье покинуть позиции «молчаливого большинства» и временно качнуться в сторону контрреволюции.

Комиссия собралась в бывшем зале техники безопасности судоверфи им. Ленина — том самом, где в августе 1980 г. заседал забастовочный комитет и где были подписаны известные «общественные соглашения», включавшие в себя и пункт о признании «Солидарности» в качестве профсоюза при условии уважения им конституционных принципов ПНР.

Как сказал о положении в «Солидарности» на этом заседании заместитель председателя «профсоюза» региона Мазовше (Варшава) С. Яворский, «профсоюзные комитеты на воеводском уровне уже распадаются».

Он не без успеха боролся за лидерство в «профобъединении», настойчиво предлагая взять власть ещё весной и летом 1981 г. Ослеплённому ненавистью к социализму, ему трудно было понять, что любая попытка антисоциалистического переворота весной или летом 1981 г. оказалась бы ещё более безуспешной, чем декабрьские планы контрреволюции. Хотя до осени 1981 г. предводители «Солидарности» пользовались среди членов «профобъединения» авторитетом, авторитет этот держался только по причине наивной веры людей в их преданность идеалам социалистического обновления. С другой стороны, именно эта вера многих сотен тысяч польских трудящихся в «социалистическое предназначение» «профобъединения» была, как мы уже выяснили, непреодолимым препятствием для открытой борьбы контрреволюционной верхушки «Солидарности» за свержение социалистического общественного строя. Этого обстоятельства не понимали, да и не хотели понимать, ни Гвязда, ни другие «фундаменталисты».