Джонатан Конлин - Из жизни двух городов. Париж и Лондон

Иногда Мерсье готов признать парадоксальность собственных выводов. С одной стороны (рассуждает он), поскольку парижские обыватели в течение многих веков находились под гнетом тирании, они, скорее всего, начнут злоупотреблять любыми свободами, которые им дарует французское правительство. Поэтому вполне логично, что последние, «единственные арбитры», держат в своих руках как счастье, так и несчастья простых горожан и на собственное усмотрение решают, чего и сколько отмерить для peuple — черни. С другой стороны, Мерсье признает, что сила общественного порядка в Англии отчасти зиждется на терпимости, которую англичане проявляют к нарушениям этого порядка. Если беспокойных, склонных к спонтанным выступлениям жителей Лондона усмирить «твердой рукой», они могут навсегда потерять свою смелость, и тогда либо станут легкой добычей деспотической власти, либо будут завоеваны соседней державой.

В результате Мерсье приходит к неутешительному выводу о невозможности найти «золотую середину»: полицейская власть в любой стране бывает либо слишком сильной, либо слишком слабой. Он отчаянно пытается примирить свои призывы к твердой власти с лозунгами «За свободу!» и прославлением общественного «полицейского» порядка — и в этом выступает типичным представителем своего времени, которое чем-то так напоминает наше. Страстно желая создать идеальную метрополию, где воспитанное, доброжелательное и послушное общество состояло бы из людей с яркой индивидуальностью, непохожих друг на друга, Мерсье обращает свой взгляд к двум величайшим европейским столицам. Он считает, что Париж и Лондон могут многому научиться друг у друга, несмотря языковые проблемы и национальные предрассудки, и призывает воздерживаться от вооруженных конфликтов, спровоцированных государственными режимами по обе стороны Ла-Манша, которым выгодно настраивать свои народы враждебно по отношению друг к другу. «Французская корона больше всего боится, что непокорный дух английской нации перекинется во Францию, — пишет Мерсье. — А англичане, в свою очередь, как черт ладана страшатся гедонизма французов, их пристрастия к роскоши и хорошей кухне, их кружевных манжет и светских манер, а также того, что дух французского двора может прижиться в Англии. Вот что мешает сближению наших наций». Мерсье убеждал лондонцев и парижан прекратить играть в игры, навязанные им «сверху», и самим попытаться обнаружить «правду». Этот «путь просвещения» вполне соответствовал идеям Иммануила Канта, который в 1784 г. опубликовал очерк «Что такое Просвещение». И лондонцы, и парижане, по мнению Мерьсе, должны очиститься от псевдопатриотизма и понять, что они могут почерпнуть друг у друга. Как вы узнаете из этой книги, культурный обмен действительно состоялся, несмотря на то, что некоторые предрассудки оказались крайне прочными, а в процессе сближения появились новые.

Эта книга разбита на шесть глав и каждая посвящена определенному аспекту городской жизни, который либо возник в результате культурного обмена между двумя городами, либо каким-то образом изменился благодаря этому обмену. Я ставил своей целью показать, что конструктивный диалог между столицами положил начало важнейшему процессу, протекавшему более двух веков, в результате которого на свет появился город в его современном понимании. К концу этого периода жизнь в мегаполисе перестала пугать его обитателей и даже превратилась в «модное» увлечение. В конце Средних веков и начале современного периода распространено было сравнивать город с нелепым, чудовищным монстром, паразитом на теле земли, высасывающим из нации все соки, как физические, так и духовные. Действительно, когда понятия «гигиена» и «медицинская помощь» практически отсутствовали, горожане были еще не в состоянии самовоспроизводиться и постоянно нуждались в пополнении за счет деревенских жителей.

Но сдвиг, произошедший как в реальной жизни городов, так и в сознании людей, укротил «монстра»: так возник современный европейский город, где смешение различных социальных слоев и классов приветствуется как естественное и стимулирующее к творчеству явление. (Вспомним, что в Средние века любое «неформальное» общение представителей разных классов пугало и считалось политически опасным). В современном городе даже мертвые живут в собственных комфортабельных районах, не отравляя жизнь живых. Гулять по такому городу — удовольствие, а не рискованное, опасное для жизни предприятие. Здесь люди живут друг у друга буквально «на голове», но называют свои крохотные квартирки «домом». Этот город создает собственную мифологию, и даже самые мрачные его уголки, самые опасные кварталы и самые позорные занятия вызывают не стыд или панику, а лишь служат неисчерпаемым источником таинственных «ужастиков», от которых у слушателя по спине бежит приятный холодок.