Александр Амфитеатров: О китайцах, бурах, Льве Толстом и прочих недоумениях

Полвека назад война с китайцами казалась чем-то нелепым, невообразимым, смешным.

Вот какую новость придумал мужик в крыловской басне, когда ему понадобилось озадачить деревенских политиканов совсем ошеломляющею небывальщиною. И действительно озадачил, да так здорово, что, покуда политиканы «судили, да рядили», мужик, под шумок, – говоря простым, удобопонятным языком российских марксистов, – лишил товарищей части питательного блага, причитающейся на их долю по распределению из общей суммы накопления богатств страны. То есть, в переводе на русскую речь, все щи слопал… Я с грустью думаю, что дедушка Крылов, – недаром же Белинский звал его Конфуцием нашей литературы! – окажется прав и для нашего времени. Известие о войне с Китаем обрушилось на русское общество, как гром из ясного неба, – фокус погоды, который может ошеломить до полоумия человека, даже настолько отчаянного, что решается вверять судьбы свои календарю г. Демчинского [2] См. В. М. Дорошевич «Г. Демчинский». и, следовательно, быть готовым ко всяким исступляющим ум неожиданностям в природе. Озадаченные до нельзя, мы судим и рядим, и – я боюсь, что кто-нибудь, тем временем, пришипившись в уголку, под общий говор, ест втихомолку, ложка за ложкою, наши вкусные, жирные щи.

Полвека назад над войною с Китаем смеялись не только в баснях. На Александринском театре шла комедия «Война Федосьи Сидоровны с китайцами», перешедшая потом в репертуар балаганов. Федосья Сидоровна разгоняла китайскую армию ухватом. Раёк рукоплескал. Судя по телеграммам с театра военных действий, в Пекине очень и очень не достаёт этой удивительной Федосьи Сидоровны, с её ухватом. Там, за её воинственные гастроли, державы дали бы хорошие деньги. Но – увы! Федосья Сидоровна умерла ещё до Севастопольской кампании, а ухват её пропал без вести, и Бог один знает, кто им теперь ворочает печные горшки. Броненосным же судам и удалым атакам моряков современный Китай оказывает гораздо больше сопротивления, чем театральный Китай дедов – бутафорскому ухвату ряженой русской бабы. Льётся кровь, а не театральные словоизвержения, кровь дорогая, родная кровь. Русские бьются, побеждают, и – смерть ли, победа ли, – всё то же недоумение в умах: зачем?

Войну буров все понимали. Все сочувствовали геройскому народу, отстаивающему свою самостоятельность против могучей европейской державы, все рукоплескали борьбе Давида с Голиафом и надеялись, что, как в известном еврейском анекдоте о борьбе этой, «Давидки имеют себе такую свою комбинацию», при которой медный лоб Голиафа будет обязательно прошиблен камнем, а затем слетит с плеч и самая голова великана. Когда у Давида не оказалось комбинации, и Голиаф стал одолевать, по всему земному шару начались поиски охотника вступиться за Давида и припугнуть Голиафа. Такого охотника на всём земном шаре не нашлось. Народы стыдили друг друга невниманием к беде Давида и наперерыв хвастались своими к нему симпатиями. Тут и наша русская копеечка не щербата!.. Но, тем не менее, на деле Голиафу никто не решился даже кулака показать; только газеты ругались издали, чем, впрочем, по библейскому сказанию, занимались от скуки и евреи Саулова стана до прихода к ним Давида. В особенности много издевательств вызвало откровенное нежелание вмешаться в трансваальскую войну со стороны правительства Северо-Американских Соединённых Штатов. Льва Николаевича Толстого, великого проповедника Христова мира на земле, произвели чуть не в изверги за то, что он отказался советовать американцам идти войною на англичан и бойню, уничтожающую тысячи людей, превратить в бойню десятков и даже сотен тысяч. Позволяю себе повторить здесь соображения, которые в своё время противопоставил я этому странному недоразумению.

Льва Николаевича Толстого жестоко бранят и даже обзывают Пилатом за то, что он отказался просить правительство Соединённых Штатов, чтобы оно запретило англичанам воевать с бурами. Злобно и резко говорится, что «Л. Н. Толстой умыл свои руки в крови буров». Повторяются старые упрёки, что «сам проповедник ограждён в своих личных и имущественных правах и нанятым лакеем, и дворником, и тем же городовым, судьёй и солдатом, которых не признаёт, но косвенными услугами которых volens-nolens – пользуется, а тому народу, в страну которого ворвалась орда грабителей и убийц, рекомендует заповеди непротивления».