Евгений Панов - Призванные к другой жизни. Прикосновение к тайнознанию

Можно буквально сквозь мелкое сито просеять западное интеллектуальное наследие, но так и не обнаружить в нем чего-то похожего на идею активного сотрудничества с эволюцией, тем более, на идею «общего дела». Это естественно: умственная культура России и Запада различна. Подчас различие просто бьет в глаза, иной раз оно заметно не сразу, потому что заключено в чрезвычайно тонких моментах, в ускользающих от восприятия нюансах. Вспомним И. А. Ильина: касаясь волевой и умственной культуры католиков, он говорил, что она «выросла исторически из преобладания воли над сердцем, анализа над созерцанием, рассудка во всей его практической трезвости над совестью, власти и принуждения над свободой», а у нас «соотношение этих сил является обратным». Или: даже беглое знакомство с трактатами идеолога протестантского капитализма М. Вебера и идеолога «космического хозяйства» С. Н. Булгакова показывает резкое различие между ними в подходах и в языке.

За полтора – без малого – столетия вопрос Рогожина из «Идиота» Достоевского («Ну, буду я на бархате сидеть, а дальше что?»), оказывается, не потерял злободневности. В феврале 2007 года социологи Левада-центра и Евросоюза провели опрос с целью выяснить, что же такое, наконец, эти несносные русские. Считают они себя европейцами или нет? Так вот, 71 процент опрошенных заявили, что не считают, три четверти из них мыслят Россию «особым государством» и не разделяют так называемые «европейские ценности». Они полагают, что у России свой путь, и этот путь – не в капитализм.

Экстраполировав ответы респондентов на всю народную толщу, социологи пришли к выводу, что большинство не принимает в качестве базовых ценностей «демократию и рынок» и убеждено, что в России они должны быть трансформированы «под нас». Ведь «у нас вся культура – иная, своя, и притом потому, что у нас иной, особый духовный уклад, – писал И. А. Ильин. – У нас совсем иные храмы, иное богослужение, иная доброта, иная храбрость, иной семейный уклад; у нас совсем другая литература, другая музыка, театр, живопись, танец; не такая наука, не такая медицина, не такой суд, не такое отношение к преступлению, не такое чувство ранга, не такое отношение к нашим героям, гениям и царям».

Вот и наша национальная философия – русский космизм – иная, чем западная. В ней ясен активный элемент (активная помощь эволюции), но нет элемента волевого. Космизм не навязывает свое понимание, свою волю, не претендует на власть, не ломает «под себя». Он угадывает, прозревает и – подстраивается. Но подо что? Под вектор вселенской эволюции! Он органически вписывается. Но куда? В поток космической реальности! Наследующая космизму концепция устойчивого развития согласована с этим потоком. Устойчивое развитие, в понимании российской школы, – это эволюционная работа, опирающаяся на знание природных закономерностей и умение использовать природные механизмы.

К этим последним, по-видимому, нужно отнести и цивилизационные, наследственные механизмы, действующие в пространстве и времени России. Вот еще один из них – механизм, по которому нация, страна останавливают свой взгляд на масштабных, планетарного уровня проектах. Именно такие проекты интересуют нас более других, без обычного внедренческого скрежета принимаются к воплощению и удаются нам лучше всех прочих. Именно поэтому мы первыми вышли в Космос, но так и не сумели сделать приличный автомобиль, приличный телевизор и приличную стиральную машину.

Примеров таких проектов в российской и советской истории предостаточно. Гигантское территориальное расширение за счет присоединения Сибири, а затем и Средней Азии; рывок вдогонку Европе, осуществленный Петром; социалистическая индустриализация… А космический и атомный проекты? А энергетический, позволивший накрыть единой электрической сетью шестую часть суши? А геологический, результатом которого стало создание одной из трех мощнейших геологий мира и, главное, превращение СССР в ведущую сырьевую державу?…

Подобный модернизационный проект, одновременно национальный и планетарный, имеющий две взаимосвязанные, взаимно дополняющие друг друга цели – преобразования внутри страны и общемировые преобразования – нужен нам и сегодня. Пример? Ну что ж, таким проектом может быть выработка глобальной стратегии вхождения в ноосферную реальность. О ее необходимости писал в конце ХХ века эволюционист и эколог академик Н. Н. Моисеев. Самая насущная задача для коллективного интеллекта человечества, полагал он, – разработка «новой экологической доктрины» или «оптимальной стратегии эволюции». Ну, а ее «домашней» частью, внутренней половиной, собственно российским маршрутом движения в сторону ноосферной цивилизации должен стать конкретный проект устойчивого развития.