Виктор Тимченко - Модерный национализм. Глобальные катастрофы и как от них защититься

«Герои делают нацию сильной…»

«Религия, готовность к самопожертвованию за веру…»

Иногда говорят «сильная духом нация».

Кто-то сравнивает военный потенциал, боевой опыт, расходы на вооружение – на первом месте США, за ними Китай, Великобритания, Индия. На пятом – Германия. За ней следуют Северная Корея, Турция, Россия. На девятом месте Израиль. Где Южная Корея, Вьетнам, Япония, Иран, где французы, которые сами себя называют grande nation , великая нация?

Соответствует ли этот рейтинг силе наций? И какую роль здесь играет, например, патриотизм солдат?

Есть попытки сразу назвать свои национальные приоритеты: японцы, евреи, чеченцы (шире – Северный Кавказ), вавилоняне, викинги, пуштуны, армяне…

Один автор поднимается до философского вывода: «Каждая нация уникальна, есть свои плюсы и минусы. Конечно, если в блендере всех замесить, то ничего хорошего не получится !».

Когда речь идёт о силе государства, то авторы не обходятся без обращения к силе нации: «Та страна сильнее, которая строится на одной нации, одной религии, одной идеологии. Религия и идеология – фундамент, нация – строительный материал. Отсюда понятно, что одного без другого не бывает».

Всё правильно, все высказывания – в точку: и о здоровье, и о физической силе, и о количестве солдат. Но что первично: сила нации увеличивается с ростом военных расходов или сильная нация заботится о надлежащей обороне страны? Легко спутать силу нации и уважение к силе её оружия. Быть чемпионом по экспорту, кажется, не то же самое, что быть сильной нацией. Экономически сильной – возможно, но…

Экономически „ успешными» считаются, например, арабские страны в Персидском заливе. Нефть, нефтедоллары позволили им неплохо обустроиться. Ради социального мира часть нефтедолларов была роздана соплеменникам. В Объединённых Арабских Эмиратах арабы получили в подарок участки земли, дома, деньги. Туристам там рассказывают, что арабы не работают, а заставляют работать на себя мигрантов.

Но сильная ли это нация? Хватит ли у неё «пороха» выстоять на этом уровне веками? Не придётся ли вернуться – после исчерпания запасов нефти – туда, где они были ещё несколько десятилетий тому назад: к верблюдам, ловле жемчуга и рыбы?

Что происходит, когда нефть заканчивается, показывает пример Бахрейна. Сунниты, мусульманская религиозная община, которые там у власти, подавляют шиитов – такую же мусульманскую общину. В 2011 году шииты вышли на улицы и были разогнаны танками. Пока танки помогают…

Поэтому для определения силы или слабости нации должны существовать, вероятно, какие-то другие критерии, другие мерила. Возможно, не количественные, а качественные. То, например, что упоминалось выше, – патриотизм, сила духа?

Но зачем нам знать, какая нация сильнее, какая слабее? С точки зрения международного права, все нации равны – независимо от их размеров и мощи.

Теоретически это так, практически – нет. На практике сильные нации подминают под себя международное право, трактуют его в свою пользу. Это сегодняшнее «демократическое» право сильного. Поэтому даже если нет стремления становиться сильной нацией, то интересно хотя бы знать, какая нация такой является.

Поскольку все проблемы нации в нынешние времена табуированы, то исследований о силе или слабости наций немного. Однако без анализа различий не понятно, во-первых, чем отличается сильная нация от слабой, во-вторых, почему национальное стремление к силе определяет жизнь нации и с какой пользой или с какими потерями оно связано, и, в-третьих, где путь, ведущий нацию к силе.

Попробуем кратко синтезировать мнения нескольких авторов, добавив к ним и собственные соображения.

Прежде всего, силу или слабость нации нельзя связывать с такими легко сравнимыми и часто квантифицированными (выраженными количественно) показателями, как экономическая успешность страны, её культурное достояние, состояние армии, СМИ и т. д. Страна может жить богато, а нация оставаться слабой – мы уже упоминали ОАЭ. Страна может иметь вышколенную и до зубов вооружённую армию, однако потерпеть поражение там, где она нарывается на отпор сильной нации. То есть нельзя путать силу нации и силу государства, тем более военную силу.

Сила или слабость нации не определяются также общественным строем: для неё всё равно – диктатура, монархия или демократия.

Говоря о силе или слабости нации, мы не оперируем такими понятиями, как добро или зло. Вопрос силы – это не вопрос нравственности. Сила сама по себе не может быть ни моральной, ни аморальной. Сильная нация может вести себя недостойно и цинично, а слабая, наоборот, стать образцом для подражания. Поскольку о нравственности, в зависимости от точки зрения, спорить можно долго, мы не намерены этого делать. В этом тексте мы ни в коем случае не пытаемся давать нравственные оценки тем или иным поступкам сильных и слабых наций. Для нас важна лишь сила как таковая. Куда нация направляет свою силу – это уже вопрос политики.