Петр Вяземский - Тариф 1822 года, или Поощрение развития промышленности в отношении к благосостоянию государств и особенно России.

Каждая эпоха имеет свой отличительный характер, не тот, который придается ей современными страстями и заблуждениями: сей характер есть недуг преходящий, означающий перелом из одного возраста в другой, но не самый характер того возраста. Характером должно назвать только те свойства эпохи, которыми она совершает успехи на поприще образованности и народного благосостояния. Успехи сии передаются залогами дальнейших приобретений из одного поколения в другое и могут служить вехами на пути человечества, стремящегося к цели, назначенной Провидением, к цели усовершенствования. Если нужно с сей точки зрения определить характер эпохи нашей, то мы назовем ее эпохою практического или положительного просвещения, то есть всеобъемлющей промышленности и применения открытий и сил её в пользам общественного и частного благосостояния. На сей стезе встречаются и, с большим идя меньшим успехом, взаимно содействуют усилия правительств и народов. Здесь Россия и Англия, Франция и Пруссия, каждая в кругу, ей соразмерном, равно следуют благотворному движению, как впрочем, ни разнородны существенные стихии их государственного бытия и коренные условия их могущества, благоденствия и славы. Политические грядущие судьбы Европы и образованного мира неизвестны. События приуготовляются людьми, но созревают волею единого Провидения. Может быть таится еще много непредвидимых жребиев в темной урне современной судьбы; может быть еще из недра многих бурь и потрясений должен возникнуть общий порядок; но успехи, совершенные духом предприимчивого трудолюбия, духом промышленности, не погибнут в сшибке страстей и событий. Они останутся навсегда началом новой достопамятной эры в истории общественной гражданственности. Посмотрим не только около себя, нет, слава Богу, у нас примеры не были бы достаточно убедительны и противоположность не озарила бы ярким светом справедливости наших замечаний, обратим наши взоры далее, туда, где раздор междоусобных мнений, где неистовство страстей, безумие необузданных учений в ежедневном состязании играют участью народа и готовы для минутного торжества своих выгод ниспровергнуть общее благоденствие.

Там увидим мы, что в самом противоборстве понятий и упований есть однако же одно единомысленное стремление к пользе положительной, к извлечению из природы всех пособий, кой вверены ею рукою Создателя в достояние человека. Общеполенные открытия следуют одно за другим. Природа преследуема алчным и допытливым умом в последних ущелиях своих, изведана в сокровеннейших свойствах, измерена в глубочайших тайниках. Никогда торжество человека над нею не было запечатлено столь верными и блестящими следами. Прежде ум человеческий присвоивал себе по одному завоеванию в два, три столетия и долго не мог покорить его совершенно господству своему: оно выбивалось из рук его и оставалось без применения и без последствий.

Ныне каждое завоевание ведет непосредственно к другому, Ум входит в права собственности с места и с боя, налагает на нее вооруженную руку и собирает беспрекословную дань. Жатва приобретений служит вместе и удовлетворением насущной потребности, и посевом для будущей жатвы. Вне сферы отвлеченных покушений, все усилия, все соображения натянуты к одной цели, а именно, жизнью искусственною, добытою просвещенными трудами, удвоить, утроить, удесятерить способы жизни естественной, расширить границы времени, уменьшить иждивения и умножить последствия, одним словом довершить дело природы изысканиями ума, которому дан ключ во всем её таинствам, подлежащим нашему ведению. Сколь умозрительные покушения и мудрствования современной деятельности сбивчивы и нередко лживы в своем беспокойном стремлении, столь напротив надежны и плодовиты в последствиях своих опыты, изыскания, имеющие целью пользу ясную и положительную. Провидение как будто хочет показать в сей противоположности то, что человек может исполнить сам собою и то, в чем должен он покорять себя силе, свыше над ним господствующей. Оно напоминает ему, в чем он истинно могуч и проницателен и то, в чем он ограничен и слаб, напоминает, что он определен действовать, но что в одном он сам действующее лицо, а в другом только орудие.

И за то какой ряд чудес открывается пред любопытным взором. Земля оковывается железными колеями; удобство и быстрота сухопутных сообщений не стеснены своенравиями почвы, или изменчивостью непогод.