Владислав Мирзоян - Баю-бай-басенки. Побасенки

Женщины и нервические мужчины ему рукоплескали.

И тут, в самый ответственный момент, Боди на ягодицу сел комар.

И вонзил своё жало.

И стал пить кровь.

А ягодицы у Боди – были местом на теле самым чувствительным.

– О, боги! О, Геркакл! – играя мускулатурой и на этом месте тоже, мысленно взмолился Боди – Я же проиграю нахрен! Спасите меня от этого мерзкой кровососущей твари на жопе!…

Геракл явиться не замедлил.

Огромный такой дядя, немного рыхловатый без анаболиков, но от природы мощный, в львиной шкуре и с ужасающей полированной от частого применения корягой в руке. Конечно, видимый только для Боди, для зала невидимый.

– Я – Херакл. Сын Зевса и Алкмены. Чево надо, качок? – громозвучно, на весь зал, сказал Геракл на древнегреческом.

Разумеется, слышимо только для Боди, для остальных неслышимо.

А древнегреческого Боди и не знал.

И греческого тоже.

И итальянского.

И английского.

Да и по-русски Боди говорил не лучше коряги в руке Геракла.

*

Лев Толстой

Мужик и огурцы

басня

«Пошёл раз мужик к огороднику огурцы воровать.

Подполз он к огурцам и думает: «Вот дай унесу мешок огурцов, продам: на эти деньги курочку куплю. Нанесет мне курица яиц, сядет наседочкой, выведет много цыплят. Выкормлю я цыплят, продам, куплю поросеночка – свинку; напоросит мне свинка поросят. Продам поросят, куплю кобылку; ожеребит мне кобылка жеребят. Выкормлю жеребят, продам; куплю дом и заведу огород. Заведу огород, насажу огурцов, воровать не дам, караул буду крепкий держать. Найму караульщиков, посажу на огурцы, а сам так-то пойду сторонкой да крикну: «Эй вы, караульте крепче!»

Мужик так задумался, что и забыл совсем, что он на чужом огороде, и закричал во всю глотку. Караульщики услыхали, выскочили, избили мужика».

*

Cucumis sativus и революция

побасенка

Однажды, после обильного и сытного вегетарианского обеда, граф Лев Толстой прилёг в огороде подремать на шезлонге.

В огурцах.

Надвинул соломенную шляпу на глаза, да и заснул.

И снится ему сон:

будто пошёл он к другому графу, в чужой огород, огурцы воровать. Подкрался, залёг в шершавых листьях, огурцы рвёт и мечтает: – утащу мешок огурцов, продам – курочку куплю. Курочка яйца будет нести – я птицеферму заведу. Продам птицеферму – куплю свинарник. Продам свинарник – куплю конюшню. Продам конюшню – куплю автозавод. И страшно разбогатею.

И представилось ему – и на Бали Ясная Поляна, и в Швейцарии, и во Франции – везде по Ясной Поляне – а он, такой, на самолёте туда-сюда рассекает.

А потом, задумался – а с чего это вдруг образовалось у него такое богатство?

И вспомнил – с огурца!

И решил Лев Толстой – продам нафиг этот автозавод и буду сажать огурцы.

И снится ему целое поле огурцов. Бескрайнее, как Россия. И он – огуречный магнат. Но не по карманам огурцы рассовывает, как эти мерзкие капиталисты, а продаёт их и народ на эти деньги из рабства спасает, да просвещает. И всеобщая благодать и равенство образовываются. И все счастливы, как огурцы…

И вдруг он во сне видит – мужики его яснополянские залезли в его бескрайний огород и огурцы без спроса рвут.

– Караул! Огурцы воруют! – закричал во сне Лев Николаевич.

А в это время – и на самом деле, три мужика шли мимо – видят – огурцы висят. А барин спит, похрапывает, шляпа на бороде. Залезли и стали огурцы потихоньку срывать.

Тут Лев Николаевич и закричал во сне:

– Караул! Огурцы воруют! Я автозавод за эти огурцы отдал!

А во сне же всё наоборот – это Лев Николаевич огурцы воровал.

И в этом месте во сне прибежала охрана соседского графа, поймала его, сняла штаны и давай крапивой хлестать. Он и стал вопить во сне, – Не надо меня пороть, я граф! О, моя задница! Помогите! Убивают! Софья Андреевна! Мама! Я не буду больше огурцы воровать!

Мужики ничего не понимают – вроде спит барин, а всё видит и кричит. И грозит розгами запороть.

И так перепугались, что побросали огурцы и дали дёру без оглядки.

– Лёва! Лёва, проснись! – трясла его за плечо Софья Андреевна.

– А! – в ужасе проснулся Лев Николаевич.

– Опять во сне огурцы воровал, – ласково и укоризненно покачала головой Софья Андреевна.

– Что ты, Софочка, что ты, какие огурцы? – спросонья наврал Лев Николаевич и немного обиделся, – А почему опять-то?

– Так третьего дня ты тоже про огурцы кричал, – напомнила Софья Андреевна.

– Да не брал я никаких огурцов! – нахмурился Лев Николаевич, – Мне ужас приснился – что с меня мужики наши сняли штаны и выпороли. да ещё и крапивой.