Это о себе, выходце из края лоснящихся и дымящихся от тайной силы земных пластов, из края, где конопля душной стеной опоясывала села, сказал он в "Лесной топи":
"Земля всосалась в него в те жутко колдовские весенние дни, когда подымают ярину для посева и когда, щедрая, она бросает в воздух свою силу в виде струистого синего пара, и в те пряные летние дни, когда цветут хлеба целомудренно-незаметными зелеными цветами. Тогда она вошла и на всю жизнь одни и те же замесили в нем густые и степенные, простые мысли, такие же простые, как комья чернозема..."
* * *
Степенные мысли и здоровые жизнеощущения в Сергееве-Ценском, типичном интеллигенте из низовой России, утверждали себя, обнаруживали несокрушимую силу всхожести в катастрофически тревожное время - время русско-японской войны, революции 1905 года, "распутинщины" и либерального ренегатства.
Безвременье! Рвались или истончались до предела животворные нити многих гуманистических традиций. Хотя живы были - к моменту творческого дебюта Сергеева-Ценского - и Л.Н.Толстой, и А.П.Чехов. Обнаруживались - в творчестве многих символистов - неустранимые противоречия между души высокими порывами и воплощением, извращавшим их.
Не менее кричащие противоречия - на иной основе! - обозначились и в творчестве самого Л.Н.Толстого. С глубокой грустью писал М.В.Нестеров в 1906 году, побывав в Ясной Поляне, о резком несоответствии своему времени "толстовщины", игры в проповедничество: "Сколько это барское легкомыслие и непоследовательность, "блуд мысли", погубило слабых сердцем и умом... Он же, "как некий бог", не ведая своей силы, заманивая слабых; оставляет их барахтаться в своих разбитых, покалеченных идеалах..."
Утрата подлинной народности, замена ее мотивами "раскаяния" перед мужиком, испуг перед застойностью быта, перед чеховским "оврагом" провинции, выливавшийся в поиск "путей к невозможному" (А.Белый), капитуляция перед силой вещей, утрата исторического оптимизма... и наконец, процесс "разрушения личности" (его отметил Горький) - характерные черты того времени.
Все это, наряду с мучительным движением художественной мысли тех лет, Сергеев-Ценский, учитель из провинции, должен был осмыслить, оценить. Долгое время - без наставников.
...Известно, что первым профессиональным писателем, которого встретил Сергеев-Ценский, был приехавший в Алушту (после высылки из Балаклавы) осенью 1906 года Александр Куприн. До этой встречи молодой Сергеев-Ценский посылал по почте свои произведения в журналы "Русская мысль", "Мир божий", "Современный мир", "Образование", "Журнал для всех", "Новый путь" и не бывал ни в одной редакции.
"Поединок" (1905) Куприна, с беспощадной правдивостью раскрывший механизм оболванивания, обезличивания людей из народа в царской армии, поставил этого писателя в ряды выдающихся мастеров реализма, "изящных формовщиков слова и знатоков пластики" (Горький). Падение Порт-Артура, пролог капитуляции царизма, разгром русской эскадры в Цусимском проливе обостряли интерес к купринской армейской повести. И к его рассказу "Штабс-капитан Рыбников" (1906).
Преувеличивать значение этих коротких встреч для Сергеева-Ценского, видимо, не следует. Встретил он Куприна в не лучшую для того минуту. Роман "Нищие", задуманный Куприным как продолжение "Поединка", у него не ладился. Отношение Куприна к Горькому, от которого в "Поединке" "все смелое и буйное" (из письма А.Куприна М.Горькому от 5 мая 1905 года), в это время менялось... И менялось, судя по замыслу неосуществленной юмористической поэмы Куприна о Горьком, "великом полиглоте", пустившемся "в заморские края" ("Путешествие русского за границу"), явно в худшую сторону. Да и спутник (а часто и говорливый собутыльник) Куприна поэт А.Рославлев, человек богемного склада, правда талантливый стилизатор под церковно-духовную литературу ("Сказ о пчелке - божьей работнице", "Сказ о солнцевом Ратае"), автор известной и ныне песни "Над полями да над чистыми", скорее уводил их беседы от "темы Горького", чем приближал к ней. А Горький, может быть, всего острее интересовал тогда Сергеева-Ценского!
И все же Куприн, художник из "созвездия Большого Максима" (как говорили о писателях круга Горького), для Сергеева-Ценского - автора сборника стихов "Думы и грезы" (1901), стихотворений в прозе "Тундра" (1903), "Верю!" (1904), "Взмах крыльев" (1904), большой повести "Сад" (1905) - был в то время поистине "маяком в тумане". В одиночку, в глуши русской провинции "определяться в событиях", общественных и литературных, нелегко. Куприн это и начало прямого пути Сергеева-Ценского в Петербург, к издателям... Это и ясное понимание того, чем стали в Москве горьковские "Среды", объединившие в канун революции 1905 года молодых реалистов Телешова, Вересаева, Андреева, Бунина, Серафимовича, Чирикова, Скитальца, Найденова, Гусева-Оренбургского и других. Все это круг будущих друзей, частично - единоверцев Ценского.
Читать дальше